По мнению Гауденци, «вероятно, Рицимер, который, как магистр войск, господствовал над империей в течение многих лет, пожелал возвысить это достоинство, заменив двух магистров конницы и пехоты единственным магистром солдат, придав ему, в качестве аксессуара к его должности, титул патриция, а также сделав его выше всех гражданских должностей. И, возможно, после него эту должность получили сначала Гундобад, а затем Орест, и Одоакр хотел, чтобы Зенон наделил его этой должностью, которую сенат называл "защитником республики"»[364].
Перенесением западного императорского суверенитета на Восток Одоакр проявлял явное институциональное уважение. Король варваров, понимая, что не может стремиться к другим ролям, просил поэтому доверить ему командование армией.
Взгляд с Востока
Первым, кто соотнес низложение Ромула Августула усилиями Одоакра с концом Западной империи, был, по-видимому, Марцеллин Комит, писавший свои Chronica при Юстине I. Интуиции иллирийского чиновника на службе Восточной империи, перешедшего затем в церковное сословие, обязана первая регистрация конца империи на Западе (Hesperium Romanae gentis imperium … cum hoc Augustolo periit)[365]. Первоначальная редакция Chronica датируется примерно 519 годом, тогда как ее переработка происходила пятнадцатью годами позже, при Юстиниане. Следовательно, прошло, по крайней мере, сорок, или, пожалуй, даже почти шестьдесят лет, прежде чем кто-то на Востоке уловил и отметил произошедший необратимый институциональный разрыв, доходчиво выраженный относящимся к imperium глаголом periit, но также проведением различия между Augusti, imperatores, с одной стороны, и варварскими reges с другой. Именно так, институциональный разрыв. Ранее, в связи с печальными событиями 454 года, Марцеллин отмечал, что со смертью Аэция, великого спасителя западного государства и ужаса Аттилы, пала и Западная империя, неспособная найти силы для того, чтобы вновь подняться[366]. Между этими двумя утверждениями нет никакого внутреннего противоречия; как уже отмечалось, утверждение, относящееся к 476 году, ссылается на формальный аспект, на конец институциональной реальности, порожденной убийством последнего антиварварского оплота Западной империи, того, кто сделал securitas Italiae[367] собственным знаменем, Аэция[368].
Относящаяся к 476 году рефлексия Марцеллина выглядит практически идентичной размышлениям в Getica и в Romana Иордана[369]. Как известно, к Энслину восходит гипотеза о том, что общим источником Марцеллина и Иордана был Квинт Аврелий Меммий Симмах, тесть Боэция и автор утраченной
