Словом «постпредство» Макар Дмитриевич озадачил и Марь-Васишну, и правленцев, в присутствии которых происходил этот разговор. И чтобы было понятно, пояснил: «Постпредство — это постоянное представительство. Марка!» Чем еще более смутил торговку и правленцев — киоск по продаже овощей, фруктов, ягод — и вдруг «постпредство»! Правда, колхозное, но все-таки слово-то какое незнакомое и, наверное, важное, коль употребляет его председатель, чтобы выразить суть разговора.
«Да неужто, Макар Дмитрич, я из доверия вышла? Копейки колхозной не взяла». — «Этого не было, напраслину возводить не стану». — «Да че ж не нарядишь в продавщицы?» — «Я же точно сказал, Марья Васильевна, — киоск не столько торговая точка, сколько постпредство «Страны Советов»!» — «Знать, кого-то приглядел из родичей?» — кольнула Марь-Васишна. «Приглядел. Родичи — вся деревня. Один родней другого».
Сказав о «родичах», председатель не покривил душой: действительно, всю деревню он считал в родственной связи с собой. Мало какое событие — рождение ребенка, свадьба, похороны — обходились без Макара Дмитриевича. Хоть трижды недосуг — на минуту забежит, поздравит, коль человек родился, или помолчит, если умер. А вот, заявив, что «приглядел» продавца в «постпредство», чуток преувеличил. Не было у него на заметке в ту минуту «родича». Приближалось большое деревенское дело — силосование кормов, и каждые руки председатель уже заранее распределил: кто на косьбу, кто на возку, кто на резку… Не велика ведь деревня: сорок ворот. Если вычесть старичков да старушек, которых не применишь на тяжелом силосе, да прибавить крепконьких мальцов, убавить доярок, свинарок, которых не оторвешь от фермы — вот оно и выйдет десятка четыре. А силосование — работа спешная. Следом стучится сенокос. И не растянешь — из перестоявшей травы силос не получится. Захватить траву надо в самый сок.
Думал-гадал председатель о представителе «постпредства», да так ничего путного и не придумал. Грамота требуется к деньгам. Катерину Шамину? Справится, но резковата на язык. Иногда такое завернет, что хоть уши ватой затыкай. А в райцентре интеллигенция малинку покупать приходит. Что могут подумать о колхозе «Страна Советов»! На киоске ведь и табличка висит с названием хозяйства. У Настены Петровой грамоты маловато — всего один класс. Хотя Настена считает, что четыре, и так всем говорит: «Я не виновата, что учитель из первого не переводил четыре года». Всех перебрал Макар Блин, да так и не нашел подходящего человека. Но вот сейчас, в саду, на малиновой делянке, решение пришло неожиданно. Быстрое и на первый взгляд как будто нелепое: Григорий Васильев! Да, Григорий Васильев. И грамотен и оборотист. Правда, не член колхоза, так это даже лучше — на работу его не нарядишь как колхозника. А тут почему бы не воспользоваться. Есть возможность опять же и проверить его, прежде чем принимать в колхоз. Хоть и рискованно для проверки ставить кошку сторожить сметану, но почему бы не попробовать. Вернулся человек с добрыми мыслями, по-доброму и показать себя сможет. А украсть везде можно, не только в киоске, где ты на виду, — и райцентр знает о твоих военных «художествах», когда он хитрил-мудрил, пытаясь уйти от военной страды. Вот еще одно испытание — выдержит, будет и колхозником. А так чего смешить народ — примем, а он, как волк, снова в лес. Тут же, мгновенно, Макар Блин и помощника Васильеву определил — Витьку Черемуху. Почему именно его, он и сам, пожалуй, не смог бы ответить. Просто решилось в сознании четко и определенно — Виктора Черемуху. И точка. В душе Виктором назвал мальца, большим именем, чему сам тоже удивился.
