Витька помолчал, а потом спросил:
— Смеяться не станете?
— Ну если станет невмоготу, переносицу буду тереть.
Витька протянул тетрадку:
— Стихотворения в ней.
Астахов повертел-покрутил тетрадку, но в наступивших сумерках ничего не разобрал.
— Вторые глаза я в шалаше оставил. Может, назубок помнишь? Какая тематика-то: лирическая или гражданская?
— Не знаю, — сказал Витька. — Стихи, и все.
— Ну почитай, послушаю.
— Только вы ребятам ни слова: насмешничать начнут.
— Могила.
Витька подбросил в костерок сушья, повернулся к Астахову и заговорил негромко, будто доверял свое сокровенное, тайное из тайных, и не хотел, чтобы кто-то другой, кроме этого человека, фронтового друга его отца, услышал незамысловатые стихи.
Мне сегодня снились сосны,
Я во сне счастливым стал,
Тонкий месяц, будто крестный,
Мне сандали покупал.
Я себя намного старше,
И не смейтесь надо мной:
Мое детство, как и ваше,
Все украдено войной…
— Вот это только начальный и конечный куплеты. А сердцевины нет. Может, вы мне ее подскажете?
Астахов задумчиво шевелил разгоравшиеся ветки сухого вишняка.
— Нет, Виктор, пожалуй, не подскажу. Да словами оно и не выйдет. Начало у нас всех одинаковое — материнское рождение. И конец вроде бы ясный и четкий — смерть. А в середине лежит вся жизнь. Она у всех разная. Туг подсказкой не поможешь, коль сам не захочешь ее прожить правильно… Вот ведь если разобраться, почему один человек вырастает, как бы сказать… положительным, что ли, а другой сбочка к жизни пристроится и переводит овес в навоз. Как ты мыслишь?
— Не знаю, дядя Семен, нас этому в школе не учили.
— Этому за партой не учат. Поясню: по-моему, работа ставит человека на правильные ноги. Погнет он, поломает спинушку над хлебным, к примеру, колосом, так и цену ломтю белому, ломтю черному, ломтю серому будет знать. Как мыслишь?
— Не знаю, — опять отошел незнайкой Витька. — У нас ведь на уроках больше о пирамидах Хеопса и развалинах Древнего Рима идет речь. А в остальном — все, говорят, дороги открыты, выбирай, которую хошь.
— Дороги-то не закрыты и двери не закрючены, да чтобы прошагать свой первый километр да первую-то дверь открыть, надобно силы не только в ногах иметь, но и в душе. Душевный настрой надо выверить по компасу.
— По какому компасу? — не понял Витька.
— А вот хотя бы по отцовскому, по тем комьям земли, что хранишь… Как мыслишь?
Не было у Витьки готового ответа на вопросы Астахова. Он, как и многие его сверстники, дружил с колхозной работой, не задумываясь над тем, скажется ли эта дружба на дальнейшей жизни. Будучи в силе, не принято в деревне сидеть сложа руки.
