— Слыхал я от Виктора. Посмотреть бы…
— А чего там смотреть. Будто оспой переболел…
— Попробовать подсадить…
— Худо принимаются на нашей земле березы. Любой куст растет, а березы не берутся. То ли секрета какого мы не знаем при пересадке, то ли еще чего.
— Я Ивану Черемухе перед смертью обещал, что побываю в Смородинном колке…
— Побывай. Как выйдешь на поскотину, через конопляник, а там и он весь на виду.
Сходил Астахов в Смородинный колок. Вернулся невеселым. И в самом деле посохли старые березы.
— Будто смерч прошел, — сказал Астахов председателю.
— Да, ровно смерч, — согласился Макар Блин.
— Вот что, Макар Дмитрич, если есть в колхозе работка не шибко тяжелая да нервная, давайте ее мне, чтобы не висел я у военкома на шее. А я между делом попробую колочек подлечить — все-таки память по моему фронтовому другу.
Макар Блин сначала не поверил словам Астахова, думал, шутит солдат. Нет, улыбки в лице не чувствуется. И голос серьезный.
— Работка-то найдется, только вряд ли пойдет на лечение береза. Больно привередлива она. Особо летом…
— До осени оставим. А в последний осенний денек и сообразим подсад. Я раньше в лесничестве работал, приходилось сталкиваться, правда, с елью да сосной больше.
К празднику борозды дому Черемухи выпала честь варить в масле хворост. В помощники Марфе Демьяновне назначили Катерину Шамину. Катерина обрадовалась — вот красота: Марфа Демьяновна такая мастерица стряпать, особо хворост варить, сдобу печь — молосный хлеб по-зауральски — и секретки какие можно перенять.
— Нету в хлебе секретов, все на виду, — отвечала на вопросы Катерины Марфа Демьяновна. — Опара должна быть свеженькой. Вовремя квашонку в теплое место поставь, чтобы тесто вытронулось, вовремя подмешай. Яички, сахарок, молочко, само собой, должны быть в полной плепорции, чтобы тестушко, как резина губчатая, выправлялось. А то, что интересуешься стряпней домашней, так это, Катюша, правильно делаешь. Одни думают — мужик бабу за красоту любит, другие считают — за веселость да баскость при народе. Эка! Мужик бабу любит за то, что она стряпать умеет: и хлеб и, не к квашне будь сказано, да че стыдиться хорошего дела, и деток. Не осуждаю молодых, что на магазинный хлеб боле надиются — и забот-хлопот мене, и муж претензию за неудачу не выскажет на тебя — булка-то машинная. Магазин-то магазином, а бабе деревенской стряпать надо уметь. Хоть для того, чтоб не выродилось стряпчее мастерство. Этта насмотрелась я на Авдотьину сношку. Из города Шадрина приехала, белым-бела, толстым-толста в шестимесячных кудрях. А муженек, что старый крест на кладбище. Спрашиваю: «Че мужика-то так заморила, чем его потчуешь?» — «Утречком, — говорит, — кофием с булочкой-кренделем, в обед он в столовой коклетку берет, а вечерком опять кренделем с кофием». — «Все, — говорю, — понятно, почему он у тебя похож не на мужика, а на крендель». Скажи, и она ишо удивляется, почему детей в доме не ведется?!
