— А какая, к лешаку, жизнь, коль в доме мужиком не пахнет?! В центр побегут, в Шадрин-городок, там хоть издаля на какого замухрышку можно рассчитывать… Так что, Макарушка, пока не поздно, принимай меры.
— Какие такие меры? — насторожился председатель. — Подскажи, коль не секрет.
— Ставь перед районным начальством вопрос на ребро!
— Да ведь мужики-то на складах не хранятся, по разнарядке их не выпишешь, — отбивался Макар Блин.
— Вербуй. Так, мол, и так, есть для вас, уважаемый, в нашей Черемховке работа красная и лебедь белая, к примеру, там Анисья. Пожалте на смотрины.
— Ну это ты, Катерина, загнула. Такой вопрос психологическо-индивидуальный. И каждый его должен решать самостоятельно в свободное от общественного труда время.
— Когда решать? — переспросила Катерина.
— В свободное от общественного труда время, — повторил председатель.
— Бабы! — вскипела Катерина. — А когда оно было у нас, это свободное время? Я уж не говорю о тех, кто на ферме занят — от скота, как от ребенка малого, не отойдешь. А в полеводческой бригаде что получается? Бабы, а ну слушайте все сюда! Макар, загибай пальцы… Посевная — раз! Только отсеемся — посадка овощей приспела. Посадили — поливка на три ряда. Не успели глазом моргнуть — сенокос. Почти в это же время силос пошел. Это из болотин да хлябей осоку на руках выносить! Забили силосные ямы — картошку пора распахивать, не то вся в ботву уйдет. Отмыкались на картофелище — пожалте, пырей да сурепку в пшенице полоть. А там уж и первая рожь заколосилась. Пока ее уберем, клевера да люцерну на сено смечем, пшеница подходит. В уборошную на току днюешь, в ворохе ночуешь. Едва управились с хлебом — второй хлеб просится в амбар — картошка. А там свеклу дергать, морковь резать, капусту сечь… А после снега новая забота: семенной фонд провеять-выгоить, всю зимушку от веялошного колеса не отпускаешься. А там и весна, опять по новой все понесло-закружилось. Бабы, да ведь так и детей рожать разучишься! Не при мальцах будь сказано, но от работы даже Женкист перестал на кобылу смотреть!
Зал грохнул беззлобным смехом. Макар Блин побагровел:
— Ты, Катерина, вспомни, как в войну робили и не хныкали…
— Помню, Макарушка, помню. Как забудешь. И детишки, худоба наша военная, на всю жизнь эту память пронесут. Но только ты, голова, яйца с курицей-то не сравнивай и не путай. То война была. Кто у тебя тогда просил выходного? Больные да и те стеснялись. А сейчас мирная жизнь идет. Людей без отдышки в постоянной тревоге да хомуте нельзя держать. Сорваться могут, потому как не двужильные и не в сто лет жизнь определена, а с наперсток.
