— А как жили в Золотой Век? — Спросил Глеб.
Дервиш поправил веткой угли в костре и неторопливо заговорил:
— Мир для всех был велик и един. Между всеми тремя мирами были прочные связи. Каждый был свободен. Правители заботились о своих народах. Наука, торговля и экономика процветали, а искусство и вера были истинными правителями государств. Тогда люди охотно путешествовали между мирами, свободно пересекая их границы. Они встречались, знакомились, влюблялись, создавали семьи, рождались дети.
Глеб вдруг почувствовал тяжесть, навалившуюся на него. Слушая слова Дервиша, он словно видел вокруг тех, кто когда-то дышал, смеялся, шутил, работал, был живым! Откуда-то пришла мысль, что хорошо было бы не знать всего этого, не видеть, не слышать, и не понимать, каким может быть человек.
— Так всегда длились Золотые времена. — Продолжал Дервиш. — Но потом приходит маленький отрезок таких времён, когда всё рушится, разъединяется и рвётся. Тогда для каждого человека мир сжимается до размеров его дома, и он живёт в своей маленькой крепости, дрожжа от холода и страха, потому что в такие времена его жизнь ничего не стоит.
Ветер с реки принёс вечернюю свежесть, Дервиш подбросил в угасающий костёр несколько больших веток, и он затрещал с новой силой. Выше по течению реку переплывало стадо буйволов, и из воды торчало множество их голов. Выбравшиеся из воды на том берегу радужные быки отряхивались и радостно мычали. Самые молодые, видимо, от возбуждения, время от времени вставали на задние ноги, и издавали короткий громкий рёв, слышимый далеко над речной долиной.
— Твой учитель знает, где теперь записи? — Слава не сводил глаз с Дервиша.
— Знает.
— Тогда почему он не скажет, где они? Почему он не защитил Книгу? И почему нам самим нужно что-то искать?
— Это ваше испытание!
Слава развёл руками:
— Я не понимаю, что происходит. Глеб, может ты объяснишь?
Дервиш вздохнул и спокойно улыбнулся, глядя на искателей:
— Мне следует извиниться перед вами! Там, в Сване, я вмешивался в ваше сознание. Я делал это потому, что следовало оберегать вас от потрясений и страха. Я оберегал вас и во время атак, что на нас совершались. Да, часть из них вы видели сами.
— Как оберегал? — Удивился Трутнёв.
— Вы все эти дни на всё реагировали спокойно. Я должен был оберегать вас от чувства страха. Страх — ключ к душе и сознанию. Если бы я этого не делал, этим ключом воспользовались бы наши враги. Теперь защита больше не нужна. И теперь вы должны сами контролировать ваши эмоции. Пришло время испытаний, это время потрясений и проверки на прочность всех ваших сил, убеждений и чувств. Я буду с вами, но ничего не буду делать за вас. И ещё я скажу — даже если просьба учителя кажется вам абсурдной и нелепой, она лишь кажется такой, потому что учитель видит гораздо дальше вас, и гораздо больше того, что доступно вашему сознанию. Иногда нужны годы, чтобы понять замыслы того, кто вас учит.
