Из соседнего помещения повеяло запахом хлорки, и у Лагерквиста зачесался нос. «Фу!» – подумал он и улыбнулся, представив себя героем дешевого шпионского романа, какие с недавних пор в изобилии заполнили европейские привокзальные киоски.
В проходе, куда Лагерквист проскользнул с легкостью, удивившей его самого, горела всего одна тусклая лампочка. Что он скажет Коллонтай, когда увидит ее на больничной койке, лишенную привычного ореола величия? Ответа на этот вопрос писатель пока не знал.
Лагерквист даже не догадывался, чего ждет Коллонтай от этого таинственного свидания. До этого они виделись всего два раза, и между ними по непонятной причине вспыхнула загадочная искра. Они познакомились на нобелевской церемонии, за которой последовало чудесное продолжение. Позднее они встретились за ужином в старой таверне, где Коллонтай поразила его своей женской незащищенностью.
Лагерквист заслышал звук шагов. Кто-то приближался к прачечной – легкой походкой, едва касаясь пола. «Наверное, это она», – успокоил себя Лагерквист, но выглянуть в коридор не решился. Писатель задержал дыхание и прижался к двери прачечной. Запах хлорки стал еще удушливее. Находиться в больнице в столь поздний час было запрещено. Если это охранник, что Лагерквист ему скажет?
Всю неделю он пытался пробиться в палату к Коллонтай и не переставая названивал ее помощнице. Советский посол лежала в отделении для особо важных персон, под пристальным наблюдением городской полиции и агентов ОГПУ. К ней никого не пускали.
Лагерквист уже прочитал в газетах несколько разнузданных статеек о его взаимоотношениях с Александрой Коллонтай. Их авторы утверждали, что они давно поддерживают тайную любовную связь. Постоянно мелькая в больничных коридорах, Лагерквист невольно разжигал любопытство репортеров.
Недавняя любимица стокгольмского бомонда, Коллонтай превратилась в объект насмешек столичной прессы. Особенно старались правые газеты, упорно предсказывая, что рано или поздно Коллонтай сбежит из посольства. Впрочем, на нее их злобные выпады не производили впечатления. Она привыкла жить на виду.
Эти же газеты утверждали, что ей категорически не нравятся методы, которые взял на вооружение Сталин, добравшись до власти, и что она по горло сыта выходками проклятого тирана. Она пока молчит, но предел ее терпению близок, уверяли они, ссылаясь на сведения из надежных источников.
Если верить слухам, которые распространяли эти убежденные антикоммунисты, переход Коллонтай на сторону Запада был лишь вопросом времени. Отдельные писаки, якобы владеющие точной информацией, пророчили, что посол объявит о своем разрыве с Советами до вызова в Москву, где ее неизбежно ждет арест.
