– Он обвиняет Ленина, Сталина и других героев революции. Бунин никого не пощадил.
В палату решительным шагом вошла помощница Коллонтай.
– Сейчас же отдайте сигарету, Александра Михайловна! Вам нельзя курить. Скоро обход. Врачи уже в соседней палате.
За свою долгую жизнь Коллонтай наслышалась достаточно проклятий в адрес творцов истории новой России.
– Спасибо. Я сама позвоню Литвинову, – твердо сказала она. – Надо поговорить с ним и решить, что делать в ближайшее время.
– Я не имею права долго утаивать эту информацию. Мы должны действовать быстро. Я обязан отправить шифровку в Москву. Тогда в ОГПУ узнают, что мы в курсе исчезновения Бунина. Узнают о его письме и о его предстоящей публикации. А может, они уже знают.
– Дайте мне пару часов.
– Хорошо.
Довгалевский повесил трубку и вышел из телефонной кабины. Пот ручьями струился по его спине. Посол сел за столик и заказал кружку пива. Он пил его очень медленно. Ему было абсолютно ясно, что его карьера близится к концу.
В то утро Максим Литвинов заперся у себя в кабинете, попросив его не беспокоить. Последние полчаса он занимался важным делом – еще раз просматривал перед отправкой Сталину список предстоящих назначений в советские посольства и консульства.
От него требовалась удвоенная бдительность: в дипломатической среде участились случаи дезертирства. За последние месяцы председатель ОГПУ забраковал немалое число рекомендованных Литвиновым кандидатур.
Что, если он утратил политическое чутье? Вдруг в его наркомат проникли активисты троцкистской оппозиции? Или немецкие и английские шпионы? Многочисленные инциденты с перебежчиками позволяли строить самые невероятные предположения. К составлению списков следовало подходить с особой осторожностью. Палач Менжинский будет изучать их с инквизиторским пристрастием.
Литвинов повертел в руках очередное письмо от Александры Коллонтай. Та просила перевести ее в другую европейскую столицу, решительно отказываясь работать на другом континенте. В сложившихся обстоятельствах прошение Коллонтай выглядело неуместным. Он отложил письмо в сторону: пока нобелевское дело не завершилось приемлемым образом, об этом нечего было и думать.
Тем не менее пожелание Коллонтай насторожило Литвинова. Не обманывает ли она его, докладывая о деле Бунина? На последнем ежегодном совещании дипкорпуса Коллонтай умоляла вытащить ее из этой «унылой дыры». Именно так она характеризовала шведскую столицу:
