Пока Коллонтай приходила в себя после приступа нефрита, Литвинов в нетерпении мерил шагами свой кабинет в наркомате. Как узнать, успел ли Менжинский предпринять что-либо, чтобы опередить его? И если да, если он уже включился в игру вокруг Нобелевской премии, чем это грозит ему, Литвинову? Потерей престижной должности наркома иностранных дел?
Литвинов слишком многое преодолел на пути к вершине, чтобы так просто сдаться на милость победителя. Прежде всего необходимо получить от Коллонтай отчет о ее встрече с Лагерквистом, о связи последнего с внучатым племянником Альфреда Нобеля и его намерениях. В противном случае ему нечего будет докладывать на предстоящем совещании наркомов, где Сталин не откажет себе в удовольствии под смешки коллег засыпать его каверзными вопросами.
Литвинов закрылся в кабинете с начальником канцелярии и приказал его не беспокоить. Он в отчаянии искал выход из сложившейся ситуации. Накануне ему неожиданно позвонил Сталин. Литвинов только и сумел промямлить, что Коллонтай в больнице. И сконфуженно признался, что поговорить с ней ему пока не удалось.
Тем самым он расписался в собственной непростительной беспомощности, доверительно сообщил он своему начальнику канцелярии. Менжинский умеет заставить говорить кого угодно, включая мертвецов, а он, Литвинов, не в состоянии добиться даже краткого отчета от захворавшей, но вполне живой женщины. Сталина это привело в ярость, и он сурово отчитал наркома.
Зато Менжинского весть о болезни Коллонтай чрезвычайно обрадовала. Ее молчание позволяло ему вновь обратиться к Сталину с предложением радикальных мер. Тот и сам проявлял нетерпение и, судя по всему, созрел для того, чтобы отдать приказ рубить головы.
Совершенно подавленный, Литвинов прикидывал, кто из наиболее приближенных сподвижников вождя мог бы выступить на его стороне. Каганович? Он тоже еврей, а кроме того, член политбюро и член ЦК партии. Но станет ли он поддерживать Литвинова, как поддерживал раньше?
Они недавно виделись, и Каганович как ни в чем не бывало рассказал Литвинову, что только что прибыл с севера Украины, где организовывал казни и массовые депортации.
Литвинов потребовал немедленно соединить его с Кагановичем. Ему ответили, что тот поехал на свою крымскую дачу. Нарком иностранных дел больше не знал, на кого ему надеяться.
