– Почти три дня.
Мысли у нее окончательно прояснились. Ну конечно, Лагерквист предложил ей способ уладить проблему Бунина.
– Я добьюсь успеха, – вслух сказала Коллонтай с привычной самоуверенностью. – Мне надо немедленно встретиться с Карлом Августом Нобелем.
– Врачи вам не позволят. И вообще, вам следует меньше работать и больше отдыхать.
Она действительно переутомилась. Вот и результат.
– Так это Пер Лагерквист привез меня сюда?
– Нет, вас привез ваш шофер. В карете скорой помощи.
Коллонтай не посмела задаться вопросом, каким образом шофер оказался в таверне именно в ту минуту, когда она потеряла сознание. Сейчас ее занимали другие дела.
– Товарищ Литвинов звонит чуть ли не каждый час, – сказала помощница. – Спрашивает, как вы себя чувствуете. Он хочет с вами поговорить. Мне показалось, он нервничает.
– Чуть позже, – ответила Коллонтай и закрыла глаза. – Спешки нет. Мне надо набраться сил.
– Я так ему и сказала, что вы позвоните в Москву, как только позволят доктора.
– Спасибо. Вы все сделали правильно.
– Товарищ Литвинов спрашивал, что мне известно о вашей встрече в таверне с господином Лагерквистом.
– И что вы ему ответили?
– Что я ничего не знаю. Он требовал, чтобы вы немедленно ему перезвонили. Настаивал и очень волновался. Еще он спрашивал, есть ли у вас какие-нибудь новости о Бунине. Я сказала, что ничего об этом не знаю.
– Прекрасно, прекрасно.
В последние месяцы – а по правде говоря, в последние годы – Александра Коллонтай совсем себя не щадила. Она привыкла считать себя двужильной, однако возраст и бремя ответственности незаметно делали свое дело. Вначале Коллонтай думала, что пост полпреда в шведской столице будет приятной синекурой, но тут на нее свалилась история с Буниным, отнимая все силы и здоровье. Первый тревожный звонок прозвучал в начале осени. Возвращаясь с одного из светских обедов, где подавали много вина, она упала в обморок в посольском лифте. Помощница вызвала скорую, и посла доставили в больницу.
Литвинова беспокоило состояние Коллонтай. Если в ближайшее время она не встанет на ноги, придется срочно назначать другого человека, который подхватит эстафету постоянного поверенного Советов. Но кто, кроме Коллонтай, способен представлять Россию в такой трудный момент? Поставить на ее место новичка без опыта значило бы поставить крест на Нобелевской премии 1933 года. Решить проблему обычными дипломатическими средствами уже не удалось бы. О других средствах Литвинов предпочитал не думать.
