– За дружбу между нашими странами! – радостно ответила Коллонтай.
Она глотнула рислинга и принялась расспрашивать Лагерквиста о его делах. Ей хотелось узнать о писателе больше. Сбросив на время груз ответственности, связанный с работой, она любовалась его красивой внешностью. Коллонтай не забыла ночь, которую они провели вместе. Лагерквист заговорил о своих книгах и о том, что втайне мечтает в свой черед получить Нобелевскую премию. Коллонтай тронула его почти юношеская вера в себя.
– Выпьем за ваши творческие успехи! – весело предложила она.
В то же мгновенье она вдруг зажмурилась, а ее лицо исказила гримаса. К горлу подступила непереносимая тошнота. Лагерквист умолк и потянулся к ней рукой:
– Что с вами?
Коллонтай попыталась что-то сказать, но ей помешало удушье. Она приподняла правую руку, и та тяжело упала в тарелку. Не в силах преодолеть дурноту, женщина уткнулась головой в стол. На шум прибежал хозяин таверны. Вдвоем с вскочившим наконец на ноги Лагерквистом они помогли советскому послу усидеть на стуле.
Откуда ни возьмись появился посольский водитель и приказал вызвать карету скорой помощи. Вместе с Лагерквистом они поставили Коллонтай на ноги. На пару мгновений к ней вернулось сознание, и она обвела присутствующих мутным взглядом.
Посетители таверны вернулись к прерванным разговорам, но их голоса звучали приглушенно – все понимали, что произошло что-то серьезное. Инцидент не ускользнул от внимания занимавшего соседний столик Эрика Калльстрёма, репортера известной вечерней газеты.
Он достал блокнот, черкнул пару строк, выскочил из таверны, сел в припаркованную у дверей машину и помчался в редакцию.
Авторитет Швеции на международной арене не многим превосходил авторитет Норвегии. Когда-то Швеция правила судьбами народов Северной Европы, но это было столетия назад. Ее войска изрядно потоптали земли Польши, Пруссии, Литвы и даже России, перекраивая по своей воле соседние территории.
Теперь, когда Швеция вернулась в свои естественные географические границы и все последние десятилетия открыто и недвусмысленно провозглашала нейтралитет, она превратилась в государство даже не второго, а третьего ряда. Балтийское море перестало быть ее внутренним морем. Символом упадка страны стал массовый отток населения – в поисках лучшей жизни в США эмигрировали около миллиона шведов.
Королевство Густава V, вытесненное на задворки международной политики, редко привлекало интерес мировой прессы. Лишь раз в год, в декабре, все взгляды обращались к Стокгольму, где проходила торжественная церемония вручения Нобелевских премий.
