– Если вернуться к Англии, удостоенной высокой чести в декабре прошлого года, я почти уверен, что к западу от Ла-Манша Нобелевскую премию воспринимают с достаточно холодным равнодушием. Франция и Германия – совсем другое дело. В этих странах ее присуждение встречает живейший интерес.
– Вы хотите сказать, что Нобелевский комитет стремился поднять престиж премии в Соединенном Королевстве?
– Вы все поняли верно. Добавлю лишь, что Англия в самом деле богата талантливыми писателями.
– Кого вы имеете в виду? Лоуренса, Хаксли или Элиота?
– Нет, эти пока слишком молоды. Я бы назвал Герберта Уэллса и Гилберта Честертона.
– Тогда почему лауреатом стал Голсуорси, а не Уэллс, который, как мне кажется, превосходит его талантом?
– Голсуорси основал ПЕН-клуб и был его первым главой. Полагаю, это обстоятельство сыграло в его пользу. Комитет принял во внимание международный характер его деятельности.
Хозяин таверны подошел к ним принять заказ, и Коллонтай высказала пожелание отведать какие-нибудь блюда национальной шведской кухни.
– Может быть, все-таки французской?
– Нет-нет. Поверьте, я отлично знакома с французской кухней – у меня столик в «Гранд-отеле». Пусть будет что-нибудь другое. Этой осенью я достаточно насладилась петухом в вине и сыром бри-де-мо.
Коллонтай заколебалась: моллюски или фрикадельки?
– Рекомендую жареную лососину и овощной суп, – заметил хозяин таверны.
– Тогда, пожалуй, филе судака с артишоками и капустой. Будет по-скандинавски?
– Вполне, – заверил ее Лагерквист. – Мне то же самое. И вашего лучшего вина.
С болтовни о писателях Пер Лагерквист переключился на расспросы Коллонтай о ее дипломатической работе. Ему явно не хотелось возвращаться к обсуждению вопроса о Нобелевской премии. Коллонтай, смеясь, поведала, что одной из самых странных проблем, которые ей пришлось решать в Стокгольме, был, например, импорт в Россию шведской свинины. Она взялась за дело со всей решительностью и дошла до самого Сталина. Тот неожиданно проявил к этой истории интерес и дал ей зеленый свет.
– И впрямь удивительно! – обронил Лагерквист.
Но вот о чем Коллонтай предпочла умолчать, так это о том, сколько сил она приложила, чтобы не допустить приезда в Стокгольм Льва Троцкого. Сосланный в Турцию создатель Красной армии и бывший председатель Реввоенсовета был заклятым врагом Сталина. Москве удалось – при содействии Коминтерна и не брезгуя никакими средствами – сорвать его поездку по странам Европы, приуроченную к празднованию пятнадцатой годовщины революции, и Троцкий так и не добрался почти ни до одной столицы.
