– Что же заставило комитет сделать такой крутой разворот? Мне казалось, что Синклер – бесспорный любимчик всех критиков…
Лагерквист отхлебнул пива и улыбнулся. Как и большинство писателей, он всегда был готов посудачить о собратьях по цеху. Найдя в лице Коллонтай идеальную собеседницу, он с удовольствием продолжил свой рассказ:
– На самом деле никакого разворота не было. Это иллюзия, созданная газетчиками. Мировая пресса посвятила Эптону Синклеру море статей. Кстати, в ней упоминался и Поль Валери, выдвинутый Французской академией.
– Я совсем о нем забыла, – призналась Коллонтай.
– Парижане не желают оставаться в тени. Вы же знаете, как они любят почести. Медали, награды… В борьбе за них им нет равных. Это у них что-то вроде национальной болезни, причем неизлечимой.
– На мой взгляд, Синклер вполне заслуживал премии.
– Согласен. Тем более что за ним стояли серьезные силы. В Нью-Йорке был даже создан особый комитет со своим аппаратом, составленный из лиц с громкими именами. Альберт Эйнштейн, Джон Дьюи, Бертран Рассел, Бернард Шоу, Ромен Роллан… Это только самые знаменитые.
– Тогда почему у Синклера не получилось? При такой блистательной поддержке?
– Америка уже получила свою долю лавров в тридцатом году. Тогда наградили другого Синклера – Синклера Льюиса. Выходило слишком близко по времени. А вот Англия давно не видела своего соотечественника в числе лауреатов, хотя там много выдающихся писателей.
– Это верно.
– Ряд влиятельных членов Шведской академии, в том числе ее постоянный секретарь, настаивали, что подошла очередь Англии. В тысяча девятьсот седьмом году премию получил Киплинг, но с тех пор прошло много времени.
– Понимаю. Но разве тот же аргумент не справедлив и в отношении России? Я имею в виду Максима Горького. Позволю себе напомнить вам, что моя страна никогда не удостаивалась Нобелевской премии по литературе.
– Я прекрасно об этом осведомлен, Александра. Члены Шведской академии также это сознают.
– Так в чем же дело? – удивилась Коллонтай.
Они вплотную приблизились к цели встречи. Лагерквист достал из посеребренного портсигара сигарету.
– Не забывайте, что существуют соображения политического толка. Именно они служат преградой к выдвижению Горького.
– Ох уж эта политика!
Коллонтай сделала глоток из своего бокала. Ей не терпелось выведать у Лагерквиста как можно больше подробностей по интересующему ее вопросу, но тот не торопился удовлетворить ее любопытство, снова уводя разговор в сторону:
