Сталин с Менжинским переглянулись в некотором замешательстве. Литвинов напомнил им, что СССР существует не в безвоздушном пространстве, а является частью международной системы, внутри которой решения одного государства оказывают определенное влияние на другие. СССР намеревается вступить в Лигу Наций. И что подумает новый друг Советского Союза президент Рузвельт в случае внезапной кончины Бунина?
Литвинов понял, что только что отыграл одно очко, вырвав инициативу из грубых лап чекиста, привыкшего все проблемы решать исключительно бандитскими методами, и вернув обсуждение в поле дружеских международных отношений. Нарком приободрился. Ему удалось изящно отодвинуть Менжинского.
– Бунин находится под защитой Французского государства, – продолжил Литвинов. – Не будем об этом забывать. Если с ним случится несчастье, это может вызвать дипломатический кризис. Если, например, он исчезнет, французы заподозрят, что это наших рук дело. Правая пресса во Франции обладает большой силой. Она не упустит возможности втоптать нас в грязь и будет давить на парламент…
– Вы правда так думаете? – спросил Сталин неожиданно неуверенным тоном, что случалось с ним нечасто.
– Конечно. Буржуазная пресса на многое способна. Дойдет до того, что они потребуют прервать переговоры между Парижем и Москвой, над которым, как вам известно, я сейчас работаю и которое имеет первостепенное значение для безопасности нашей страны. Со стороны Рузвельта последует такая же реакция, тогда как мы добиваемся от Вашингтона официального признания нашего государства.
– Мне нужны результаты. И быстро. Для нас недопустимо стать посмешищем для всего мира. Если шведы всерьез намерены превознести этого антисоветчика, они дорого заплатят. На дворе не семнадцатый век, не времена королевы Кристины. Шведская монархия выглядит сегодня просто нелепо. Я раздавлю этих горе-викингов.
Литвинов побледнел и приготовился к худшему.
– После того как Швеция в тысяча девятьсот пятом выпустила из рук Норвегию, она превратилась в нацию лилипутов, – продолжал Сталин. – Я на их месте просто арестовал бы всех этих борцов за независимость Норвегии и расстрелял. Но шведы оказались слишком трусливы.
Литвинов не решался поднять глаза на вождя. Если дело Бунина провалится, быть раздавленным, как комар, предстоит именно ему. Его имя попадет в один из тех списков, что каждое утро присылает Сталину ОГПУ. Он мучительно искал аргументы в свою защиту, но не находил ничего. Желудок снова пронзила острая боль.
