– Следуйте за мной, мадам. Я провожу вас.
Советский посол решила, что не зря сюда приехала, – ей понравилась непринужденная атмосфера шумной таверны, заполненной пестрой и колоритной публикой. Лагерквист сидел в углу за кружкой пива. Он помог Коллонтай снять пальто и не удержался от комплимента в адрес ее атласного платья.
– Уроженки Санкт-Петербурга своей элегантностью выгодно отличаются от москвичек, – с любезной улыбкой проговорил он.
Александра Коллонтай улыбнулась. Она не ошиблась. Этот швед – истинный джентльмен. Лагерквист заказал еще пива, после чего, щеголяя своей осведомленностью, немедля приступил к захватывающему рассказу об удивительных событиях, происходящих в столичных литературных кругах.
Грузный мужчина с тростью в руке, видом напоминающий карикатурного буржуя-капиталиста с агитплаката, медленно поднимался по лестнице на второй этаж Сенатского дворца. В этом светло-желтом здании XVII века, расположенном неподалеку от Мавзолея Ленина и Красной площади, находился кабинет Сталина. Туда и направлялся нарком иностранных дел Максим Литвинов.
Погруженный в свои мысли, он не слышал тихих приветствий охранников, расставленных через каждые десять метров. Кремль представлял собой настоящую крепость – большинство коллег наркома здесь не только работали, но и проживали вместе с семьями. Правда, супруга Литвинова, подданная Великобритании, наотрез отказалась жить под одной крышей с большевистскими вождями, которых презирала.
Нарком перевел дыхание и поздоровался с личным помощником Сталина, заведующим секретным отделом ЦК, который предложил ему снять тяжелое зимнее пальто.
Литвинова провели в просторную приемную перед сталинским кабинетом, пропитанную застарелым табачным духом. Он томился в ней вот уже больше часа. Эта обитель власти, где ему нередко приходилось встречаться со Сталиным, всегда казалась Литвинову мрачной и неприветливой. «Какая муха укусила вождя пролетариата? – терялся в догадках нарком. – С чего он вдруг так заинтересовался Буниным?»
Накануне поздно вечером – незадолго до полуночи – Сталин позвонил Литвинову и назначил ему встречу. Хозяин Кремля имел обыкновение тревожить звонками подчиненных в самое неудобное время, в том числе посреди ночи.
Разговор был кратким. Сталин хотел знать, как продвигается дело Бунина. Нарком занервничал. Значит, история с Буниным уже выделилась в особое «дело»? Что же произошло? Но еще больше, чем формулировка, его напугал суровый сталинский тон. Айви, жена Литвинова, попыталась его успокоить, но это ей не удалось.
