Дал бы тарпейский чертог Юпитера
[425], вверг бы в бесчестье
Жен, матерей и Сенат. Желал он того, вероятно,
Чтобы просили злодейств, чтоб жаждали Марса добычи, —
Так непокорных солдат он здравого смысла боялся,
310 Цезарь, не стыдно ль, увы! Одному тебе нравится распря,
Войском твоим проклята́я давно. Отвращение к крови
Раньше ль узнают они? И право меча их смутит ли?
Сам же ты будешь нестись сквозь закон и бесправье? Устань же,
Жить научись без меча: положи ты предел злодеяньям!
315 Гонишься, грозный, за чем? Что противишься их нежеланью?
Распря бежит от тебя… На вал дерновый взошел он
Неустрашимый на вид, бестрепетным взором способный
Ужас внушить им, и так, охваченный гневом, воскликнул:
«Воины, вы мне сейчас за спиной кулаками грозили, —
320 Вот моя голая грудь, готовая к вашим ударам!
Здесь побросавши мечи, бегите, коль мир вам угоден!
Бунт, неспособный дерзать, обнаружил смиренные души,
Бегство повальное рать замыслила, видно, — уставши
От непрестанных удач и побед своего полководца.
325 Сгиньте ж, отдайте меня моему военному счастью!
Это оружье найдет себе руки: когда прогоню вас,
Тотчас Фортуна вернет мне на брошенный меч по солдату.
Разве не даст мне победа людей, когда за Помпеем
В бегстве огромный флот и народы Гесперии мчатся,
330 Разве не даст мне людей, какие захватят добычу
Близкой к пределу войны и, трудов ваших плод пожиная,
Будут без ран за моей лавроносной идти колесницей?
Вы же, совсем старики, обескровленной, жалкой толпою
В римскую чернь превратясь, увидите наши триумфы.
335 Мните ли вы, что уходом своим причинить вам удастся
Шествию Цезаря вред? Но если б текущие в море
Начали реки грозить отвести от него свои воды, —
Право, лишенный их струй Океан оказался б не меньшим,
Чем существует сейчас. Иль вы мните, что в чем-нибудь право,
340 Был я зависим от вас? Никогда еще вышние боги
Не утруждали судьбу заботой о гибели вашей,
Или о жизни: вы все — по замыслу старших идете.
Род людской для немногих живет! Под властью моею
Ужасом был ты, боец, для иберов и стран полуночных;
345 Был ты смешным беглецом под властью Помпея. Героем
С Цезарем был Лабиен
[426]: теперь перебежчиком жалким
Треплется он по земле и морям за вождем предпочтенным.
Явите ль верность, когда ни за них вы не будете биться,
Ни на моей стороне? Кто знамена мои покидает,
350 Хоть бы оружия он и не вверил дружине Помпея, —
Тот никогда не станет моим. Мой стан — под охраной
Вышних богов, не желавших обречь меня грозным сраженьям.
