— Может, милицию подождать?
Башкиров покачал головой:
— Она живая еще — можно спасти…
Через пять минут Пустовит вернулся с носилками. Жильцы, которых собралось уже человек двенадцать, расступились перед ним.
Марину, придерживая ей голову, переложили на носилки, накрыли тем же покрывалом, уже набрякшим кровью в нескольких местах.
Мужчина помог Пустовиту отнести Марину в машину. Башкиров шел следом. Старушка и какие-то женщины вышли на крыльцо. Старушка тихо рассказывала, как обнаружила девушку возле лифта:
— Жалко ее, жалко! Красивая!.. Хотя и не очень-то вежливая была… Лежит — вся в крови. И без ничего… Вот дуреха!.. Это ее жизнь разгульная довела.
Башкиров сел в кабину, кивнул шоферу:
— Гони!
— В шестьдесят шестую? — уточнил шофер.
— В нее самую! — Башкиров закурил и уже потише добавил: — Скоро у нас будут поступления…
Следователя — того, у которого были огнестрельные ранения в живот, — звали Алексей Петрович Перевезенцев. Владимир видел только что заведенную историю болезни Перевезенцева у Маргариты на столе. Правда, кроме паспортных данных, там и читать-то еще было нечего…
Нестеров присел возле Маргариты и с минуту с интересом наблюдал, как ловко она раскладывает на подносе с ячейками таблетированные лекарства.
Маргарита протянула ему таблетку; улыбнулась, отводя в сторону глаза:
— Это вам, поскольку вы уже здесь.
Нестеров проглотил таблетку, кивнул с сторону операционного блока:
— Я думал, такое бывает только в кино.
— Вы о чем? — Маргарита не отрывалась от работы.
— Перестрелки. Огнестрельные ранения… В кино или где-нибудь далеко… В наше-то время!..
— Почему же! Сейчас даже очень часто. Особенно в последнее время. Даже я уже перевидала — хотя практики-то у меня без году неделя. Оружия стало много у людей… Даже подростков привозят, не только мужчин… И женщин кстати! Тоже подстреливают — но здесь все больше на любовной почве.
— И женщин? — удивился Нестеров. — Лучше бы они постреливали глазами.
Маргарита, действительно, стрельнула в него глазами:
— А вас, Владимир Михайлович, разве еще не подстрелили? — она была не прочь пококетничать.
— Подстрелили, но, увы! Уже вылечили. Только рубцы остались…
— На сердце?
— Все изранено мое сердце, — с улыбкой признался Нестеров. — И не знаю, что еще предстоит…
Их незатейливый разговор прервал звонок телефона внутренней связи.
Рита Милая взяла трубку:
— Хирургия…
Ей что-то сказали с того конца провода.
Глаза Маргариты стали серьезными, потемнели:
