Особняк, где меня ждали наниматели, скрывался в ряду богатых поместий старой розалийской аристократии. Правда, многие из них пришли в упадок, что было видно даже через высокую ограду. Там давно уже никто не жил и дома ветшали без должного ухода. Однако тот, куда направлялись мы, пребывал в полном порядке.
У ворот наш лимузин встретил чопорный швейцар в расшитой золотом ливрее. Он указал, где оставить автомобиль, и проводил нас до входа в дом. Лимузин принял один из менее роскошно одетых слуг, отогнав его в гараж поместья. В холле особняка у нас взяли верхнюю одежду и вежливо попросили оставить оружие.
— Мы на встречи с нанимателями оружие не берём, — заверил крепкого мажордома с сутулой спиной и повадками штурмовика Соварон. — Это принцип нашей работы.
Обыскивать нас не стали, однако взглядом мажордом нас обшарил так, будто пальцами прошёлся. Результат осмотра его явно удовлетворил, и он кивнул одному из слуг, чтобы проводили нас.
Наниматели приняли нас в библиотеке на втором этаже поместья. По привычке, свойственной всей их породе, они попытались превратить нашу встречу в аудиенцию. Словно бы не они искали моей помощи, а я пришёл к ним, и они милостиво соизволили выслушать меня. Придётся быстро, но предельно аккуратно опустить их с небес на землю.
Я смотрел на этих чопорных господ в придворных мундирах времён расцвета Экуменической империи, при орденах, усыпанных бриллиантами на муаровых лентах. Вряд ли они заслужили хотя бы один из них. Все они были давно уже немолоды и сверкали набриолиненными сединами, пенсне или старомодными моноклями. В ответ меня мерили такими взглядами, что я ощущал себе насекомым под увеличительным стеклом энтомолога.
— Представляться, думаю, смысла нет, — произнёс самый старший из пятерых пожилых господ в придворных мундирах сгинувшей в горниле войны империи. — Мы не имеем чести быть представленными друг другу, однако имеем представление о том, кто перед нами.
Похоже, у него пунктик на слово «представить» и его вариации. Однако он прав. Я знал всех пятерых потомков династии Августов, правившей Экуменической империей до самого её падения и превращения в Республику Гальрия. Все они были отпрысками дальних ветвей рода, не имевших никаких возможностей в прежние времена даже близко подойти к престолу.
— Я даже в общих чертах представляю себе, для чего вы меня пригласили, — усмехнулся я. — И могу сказать пару слов по этому поводу.
— Например? — спросил седовласый придворный с орденом «Золотой фрегат», украшенным россыпью мелких бриллиантов. Вряд ли этот дальний родственник императора Экуменики даже близко находился от сражающихся в море кораблей.
