— Билл у нас прямо как брат Гимета, — сказал помощник.
— Э, нет, — покачал головой Хрыч. — Этот паскудник не потянет и прыща на подлой старой заднице Гимета. Поселился Гимет в хижине у Кладбищенской дороги. Пчел разводил, а мед возил продавать в здешнее местечко. Или, коли хотите, городок. Называется Чоу, по имени парня, который тут когда-то жил. Он, значит, помер, а свиньи его сожрали. Прям у себя в загоне: стоял, выливал свиньям помои — и хлоп, а они его потом растащили по всем углам. На том самом месте выстроили лавку, а название так и пристало. Гимет возил мед в эту лавку, и, хоть сам был дерьмом, мед у него получался первостатейным. Сейчас бы хоть каплю такого. Темный, ароматный, слаще любого сахара. Потому, кроме прочего, ему многое сходило с рук. Убийства и все такое людям не по нраву, но уж мед-то любили все.
— Так о чем рассказ? — подал голос Билл.
— Не нравится рассказ, — сказал Хрыч, — посиди подумай, как по твоей шее придется веревка. Это тебе уж точно займет мысли, умник.
Билл хмыкнул и отвернулся к стене, будто рассказ его совсем не занимал.
— Да, так вот, как ты мед ни люби, конец рано или поздно наступит. Случай вышел с той девчонкой, Мэри Линн Тушу. Полукровка она была, наполовину индианка и красотка на загляденье. Волосы как смоль черные, такие же глаза, а личико точь-в-точь как у актерок на карточках. Ростом всего пять футов, а волосы едва не до земли. Отец ее умер от оспы. Да и мать часто болела. Вязала, значит, веники из соломы с прутьями и торговала понемногу, садик завела и поросенка. Когда это случилось, Мэри Линн было лет тринадцать или четырнадцать — не старше.
— Начал рассказывать — не топчись на одном месте, — сказал Билл.
— Интересно, стало быть? — спросил Хрыч.
— А есть выбор? — сказал Билл.
— Давай, — сказал Джебидайя. — Рассказывай о Мэри Линн.
Хрыч кивнул.
— Гимет ею соблазнился. Приметил ее, когда та принесла материны веники в лавку. Подстерег ее, схватил и, как девчонка ни визжала и ни брыкалась, бросил поперек седла будто куль с мукой. Хозяин лавки, Мак Коллинз, пробовал его образумить. Вроде сказал, мол, так нельзя. Но не особо напирал, как я слышал, да как его судить? С Гиметом связываться опасно. В общем, Гимет ему в ответ: «Дай ее матери большой кувшин меду. Скажешь, за дочку. Там, глядишь, я еще один пришлю, коли мясцо здесь и вправду нежненькое». С этими словами хлопнул Мэри Линн по заду и ускакал.
— Вот этот малый мне по вкусу, — заметил Билл.
