Когда Ермакову приходилось читать книги, в которых влюбленные ведут длинные разговоры о шайбах, о резьбе, о сортах семян, он неизменно усмехался, если вовсе не откладывал в сторону незадачливую книгу. А теперь он больше всего тяготился тем, что не мог рассказать Нине о своих «шайбах», о своей «резьбе», поделиться с нею своими сомнениями в службе. Не инструкции и не уставы, запрещающие рассказывать посторонним что-либо о службе, мешали Ермакову. Он просто не представлял, как это жаловаться на свою судьбу, на Бархатова, на несправедливость. «Жаловаться» (он умышленно не искал другого слова). Жаловаться, и кому? Нине? Может быть, только этого не хватает ей, чтоб разочароваться в нем. По крайней мере, до самого последнего времени она знала о его службе только хорошее. Когда он командовал отличным взводом, он не раз приносил ей призы, грамоты, именные подарки. Приносил, как трофеи, к ногам возлюбленной. Она была счастлива.
Он не стеснялся рассказывать ей о своих фронтовых приключениях. Не скромничал и не хвастал. Даже рассказ о том, как он впервые перетрусил под бомбежкой, не мог ему повредить…
— Коля, ты не спишь? — услышал он шепот жены. Она прижалась к нему, горячая. — О чем ты думаешь? Что-нибудь случилось?..
— Нет, не сплю. А ты почему?..
— Давай поговорим о чем-нибудь, раз ты не хочешь спать. Поговорим и уснем.
— О чем?
— О чем-нибудь…
— О педагогике? — Он улыбнулся в темноте.
— Не смейся. — Она закрыла ладонью его губы.
— Ну хорошо. Давай о педагогике… Вот, слушай… Как бы ты отнеслась к тому, если бы в твой класс собрали отличников со всей школы?
— Не понимаю, как это…
— Ну, ты бы стала классной руководительницей…
— Понимаю, — прошептала она, — я бы стала «командиром отличного подразделения»? Да? Но это невозможно — так…
— А все же? Если бы?..
— Как тебе сказать… Я бы обрадовалась…
— Обрадовалась?
— Нет, не потому, что это легче. Потому, что… я смогла бы им больше рассказать. Понимаешь? Может быть, за десять лет — всю высшую математику… Это интересно! Ведь у детей разные способности. Одни понимают с полуслова, другие… Ты спишь?..
— Нет-нет. Слушаю…
— Ты понимаешь меня?
— Да. А если бы, Нина, у тебя забрали самых способных учеников и дали самых отстающих?
— «Штрафную роту»? — спросила она. — Тогда я обязательно написала бы новую «Педагогическую поэму». Думаешь, математик не сможет написать?..
Нет, он не сомневался в ее способностях. Но хотел и не мог спросить о другом. Чтобы спросить, надо подробно рассказать ей о замысле майора Бархатова, о Лобастове. Он не мог рассказать об этом, не сумел бы, и поэтому вспомнил о давнем случае на фронте…
