— Да о чём ты говоришь, Жанна! — не узнавал жену Яшумов. — Это же твой кот. Опомнись!
Каменская нахмурилась. Уличённая в бездушии. Но всё равно не соглашалась. Так и не сказала: ни да ни нет. Крестьянка чёртова!
Однако Терентий «не одыбывался». Ему становилось хуже и хуже. Яшумов не мог больше смотреть, как он мучается — сам повёз. В одну из ветеринарных клиник города. В интернете выбрал. Что поближе.
В вагоне метро, на коленях у Яшумова скуластая мордашка кота обречённо свисала из сумки.
Кабинет ветеринара был небольшой, весь набитый какими-то аппаратами с экранами. Тоже небольшой — смотровой стол, где орудовала губкой с антисептиком медсестра. Пожилой ветеринар в синей рубахе ждал. Уже с перчатками на руках.
Посмотрел на кота на груди у хозяина:
— Когда заболел?
Яшумов сказал, что примерно полтора месяца назад.
— Как себя ведёт? — уже забирал кота ветеринар.
Яшумов быстро рассказывал.
Ветеринар хотел уложить кота на столе, но тот сразу сел. На лапки.
— Так. Понятно.
Стал слушать кота так — сидящим. Прикладывал фонендоскоп с разных сторон. Лысина сзади у эскулапа походила на лохматый медальон. Серого цвета. Никаких своих медаппаратов не включал. Попробовал пальпировать животное. По старинке. Терентий вырвался и опять сел.
— Ну что я могу сказать. У кота опухоль. — Ветеринар сдирал перчатки. Стал мыть руки: — Запущенная. Наверняка с метастазами. — Вытирал руки и смотрел на свои мёртвые аппараты, которые казались, наверное, ему никчёмными: — Можно, конечно, полностью обследовать его. (Вот на этих бандурах.) Даже сделать операцию. Но надо ли? Животное скоро погибнет. — Повернулся к хозяину: — Я могу только усыпить его. Если хотите.
— Нет, нет! Только не это.
— И правильно. Пусть поживёт. Животные лучше людей. Выносливей в болезни. Не капризничают. Не стонут и не плачут. — Смотрел на кота: — Купите для него простой анальгин. Толките и подмешивайте в корм. Всё будет ему полегче…
«И сколько заплатил?» — сразу спросили дома.
Неужели и правда такая бессердечная? — опять смотрел на жену Яшумов.
Опустил кота на пол, чтобы раздеться.
Терентий всё время сидел. На одеяле. Возле своей круглой лежанки. Не мог лечь ни на живот, ни на бок. Если и пытался — тут же вскакивал и опять сидел на лапках, тяжело дыша. Передёргивался от боли. Как ударяемый током.
Спал — полусидя. Голова кота лежала, подпёртая высоким краем лежанки. Словно её положили на плаху. Подготовили для палача.
С утра немного оживал. Довольно резво направлялся к своей чашке. По-балетному переставлял задние облезлые лапы. Когда Яшумов сыпал корм, бодал даже его руку. («Ну, ну, успокойся».). Жадно ел. Но немного. И опять сидел, тяжело дыша и глядя в никуда от боли.
