Это её личное пространство. В котором она — не очкастая дура, а королева. И у неё завтра свидание с парнем её мечты!
Она бросила в портфель ноты, что-то и как-то играла на репетиции. Кажется, хормейстер осталась ею недовольна — Дашка заметила укоризненный взгляд из-за круглых как у стрекозы очков, — и весь вечер и утро следующего дня провела как во сне.
— Даш, тебя ждать? — с урока химии она собиралась усиленно медленно, проверяя каждую тетрадь, и Соня нетерпеливо топталась у выхода из кабинета. — Ты копаешься, а мне на автобус надо.
Даша встрепенулась:
— Ты иди, Сонь! Я не могу тут кое-что найти, — и рассеянно повела плечами, снова увлечённо копаясь в недрах школьной сумки.
Афанасьева недовольно рыкнула и помчалась по коридору.
Дарья вышла из кабинета последней, химичке тоже пришлось её подгонять.
«А, что, если это шутка? Розыгрыш? И Паша не ждёт меня на выходе?» — кольнула отчаянная мысль.
Мимо неё бежали школьники. Но Истомина нигде не было видно.
Молниеносное движение справа заставило её пискнуть от неожиданности. Горячая ладонь на локте, мощный толчок в сторону туалета для мальчиков, и она оказалась лицом к лицу с Пашей.
— Тиш-тиш-тише, — шептал он ей на ухо, прижимая жёсткой ладонью рот. — Это же я… Ты так долго собиралась, что мне пришлось тебя идти искать.
Он потянул её за рукав, затащив в кабинку, тесную и вонючую.
В такой преступной близости Истомин оказался гораздо выше, чем она представляла, на голову выше её. Сильные, накаченные руки поставили её к стене, прижав горячим телом так, что ей стало неловко дышать. Она дёрнулась, попробовав высвободить руки.
— Тиш-тише, — повторил Истомин, с силой надавив ей на плечи. Руки скользнули под её волосы, оголив тонкую шею, притянули к себе, накрыв пересохшие губы мягким и требовательным поцелуем.
Руки скользили по телу, замедляясь на бёдрах, привлекая их плотнее к сильному мужскому телу, ловкое движение пальцев, и синяя шерсть школьной юбки смялась, оголив испуганное колено.
Даша ахнула, дёрнулась, но Истомин ещё плотнее прижал её к стене.
Стыд, тогда и сейчас, при взгляде на жарко обнимающуюся парочку, покрывал леопардовыми пятнами шею и щёки, прикосновения его рук саднили, словно прижжённые калёным железом.
Даше не помнила его лицо. Кажется, она всё время сидела, зажмурившись, и сейчас ей нестерпимо захотелось увидеть его глаза — что в них тогда было. Она приблизилась, стараясь не шуметь и не привлекать внимание, боясь, что и эта парочка повернёт к ней свои неживые фарфоровые лица без глаз.
