— Ну что, — голос хриплый, надтреснутый, но такой же злой, как и взгляд, — они пришли?
— Кто?
— Не придуривайся, интендант. — Шуас закашлялся-заперхал. — Тут… слышно.
Неужто эти клятые степняки визжали так громко? Хотя… конечно. Аж уши закладывало. Впрочем, неважно.
— А ты что радуешься, урод? Нас положат, так и тебя в живых не оставят, им-то ведь все равно. Или доволен, что не один сдохнешь? Так ведь мы еще живы.
— Это… ненадолго… а ведь говорил же вам, придуркам… это все, чтоб вас спасти.
Похоже, все-таки спятил. Или нет? Видывал Варинхарий сумасшедших, мутный у них глаз. У этого — нет. Хотя может ли человек в здравом уме сотворить то, что он сотворил? Ведь что-то такое нес он еще до начала допроса.
— О чем ты?
— Пить дай… а то больше ничего не скажу.
Похоже, и впрямь не скажет — голос совсем сел. Просто не сможет.
— Саки, тут есть что глотнуть? — Гонять слугу наверх не хотелось.
Саки без особой радости пошарился по подвалу, и усилия его были вознаграждены — помимо бочки с солониной, на которой стоял светильник, обнаружилась и поменьше, с пивом. Подломав крышку, Саки поначалу от души приложился сам. Затем обнаружил на полке какую-то щербатую миску, черпнул, поднес Шуасу. Тот выхлебал пиво с жадностью, потом зашептал:
— А ты ведь не зря пришел… ты ведь понял, а… что еще можно… что можно исправить…
Варинхарий хотел было спросить: «Ты о чем?», но вместо этого сказал:
— Выйди-ка, Саки, подожди за порогом.
Вчера, когда его допрашивали, Шуас все подтверждал — да, да, убил, расчленил, разбросал… Но он ни словом не обмолвился, зачем он это сделал. А Варинхарий не спрашивал. Для чего? Безумные убийцы творят свои злодеяния, чтобы потешить извращенную натуру, вот и весь сказ. Но, видно, брошенные преступником слова о том, что он хотел всех спасти, как-то засели в памяти и теперь не к месту вылезли.
Шуас постарался приподняться, упираясь спиной в стену. Варинхарий не шевельнулся, чтоб ему помочь. Ждал. Преступник готов все выложить сам, а говорит ли в нем пиво или лихорадка — это уж мы посмотрим.
— Я знал, что кривоногие придут… скоро… и решил сделать защиту… Для себя, но и вас бы тоже прикрыло…
— Принести жертву? Этого мальчишку? — Только религиозных фанатиков для полного счастья не хватало.
— Это не жертва… хотя можно назвать и так… у вас, в империи не знают смысл обряда…
— Угу. — Нет, это не религиозный фанатизм, это хуже. Тут нечто такое, с чем фанатизм борется. — Магия, да?
— Магия… глупцы… имперские власти изгнали ее и запретили… а она дает силу.
