Кэрр тут же ткнул пальцем, обведя крошечный пятачок недалеко от побережья. Тут же сам, не дожидаясь вопроса, ткнул где-то рядом, обвел, сказал «Рисс!». А потом посмотрел с немым вопросом.
Я помедлил, глядя на карту, а потом ткнул, твердо сказав
— Тут!
Ткнул я почти «пальцем в небо». В другое полушарие, в середину большого континента.
Совершенно чужого полушария. С совсем незнакомыми, даже близко не напоминающими наши, привычные, очертаниями континентов. Ткнул в карту наобум, лишь бы подалее от того, где сейчас есть.
В карту чужого, совершенно незнакомого… нового для меня мира.
***
… К вечеру этого дня все уже как-то постепенно вошло в колею. Как только мы там, на дороге, определились, кто я и откуда — Кэрр сразу развил деятельность. Мы съехали с большого тракта на ту дорогу, откуда я выехал, и почти сразу, отъехав всего-то с километр, наверное, встали на привал, в распадке меж сопок почти у такого же ручейка, у какого и я ночевал — их тут было множество, потому и степь в этих местах была полнотравной, не выглядела выжженой солнцем и сухой.
Девочка тут же деловито и ничуть не ненаигранно принялась хлопотать по хозяйству, цыган с моего одобрения занялся лошадьми, сразу что-то начав ворчать, очевидно в адрес горе-водителя, не делающего ТО и закатывающего технику насмерть, а мы с мастером Кэрром снова вернулись к «делам нашим скорбным». Ну, естественно, общение было весьма специфическим — но быстро наловчились — Кэрр принес тетрадь, и мы стали рисовать то, что не могли объяснить словами. Я заметил, что Кэрр экономит бумагу — ну, да — бумага, должно быть, тут в цене. Решил сразу так не вводить нового знакомца в расходы — полез и вытащил из ранца полевую сумку — а из нее — те самые листы неизвестного то-ли манифеста то-ли еще чего. Отпечатан он был с одной стороны — вполне пошел бы как черновики (кстати сказать — письма были исписаны с обеих сторон листа). Но едва я протянул эти листы — Кэрр аж в лице поменялся. Он даже забыв, спросил у меня что-то — но я и так понял — откуда, мол, дровишки? Ухмыльнулся и быстро изобразил на тетрадном листочке «о поле, поле, кто тебя усеял..» — и жестами показал — мол — полевая сумка с командира. Кэрр кивнул, и без промедления вытащил из кармана жилета десять золотых монет — причем по уверенному движению и его серьезному лицу я подумал — сумма более чем серьезная. Эвон оно как. А ну-ка…
Улыбнувшись, сделал отрицательный жест — а потом подал ему всю сумку — мол — «забирайте!». Вот так-то. Мне, честно говоря — эти документы пока что без пользы — ни слова прочесть все одно не смогу — а вот влипнуть с ними — именно из-за незнания что там — запросто. Так лучше отдать… и заручиться, так сказать, дружественным отношением. Кэрр, словно не веря, несколько даже обалдело, смотрел то на меня, то на сумку — а я решил метнуть еще козырей — усмехаясь — достал из кармана карту — и тоже протянул ему. Вот тут он ее схватил сразу, посмотрел — и снова уставился на меня — ну, прям, счастью не верит.
