— Стадо жеребцов! — сказала она, ни к кому в частности не обращаясь, но надеясь, что Боровков ей ответит. Ее поддержал Вика Брегет.
— Не по душе мне вся эта история, — заметил он уныло. — Как бы это не кончилось бедой. И во всем виноват сопляк Вовка Кащенко. Кто бы мог подумать, что он разовьет такую прыть.
Боровков нанизал на палочку сыроежку и обжаривал ее на огне.
— Сережа, а ты тоже пойдешь вечером на танцы? — безразлично спросила Кузина.
— Не знаю.
— Серега не пойдет, — сказал Брегет. — У Сереги много недостатков, это верно, но стадному чувству он не подвержен.
— Вообще-то надо бы сходить, — заметил Боровков глубокомысленно. — Отрываться от коллектива — самое гиблое дело. А там, глядишь, может, и мне чего-нибудь обломится.
— Что ты имеешь в виду?
— Деваху какую-нибудь облапошу.
Кузина фыркнула.
— Пошляк ты, Боровков, и больше ничего. Как это я раньше не поняла. Это же так естественно. Вагон амбиции, а внутри — пошлость и цинизм. Ничем ты не лучше Вовки. Его хоть можно понять, он на волю первый раз вырвался. Ему родители позже девяти вечера запрещают домой приходить. А ты почему такой?
Тут как раз вернулся Ваня Петров. Он сразу оценил ситуацию, но ничего не стал предпринимать. Устало опустился на корточки возле костра и обратился почему-то именно к Боровкову.
— Ну что, Сергей, доволен?
— Береги нервы, Ваня. Они тебе скоро понадобятся.
— Ты мне поможешь, Сергей?
— В чем?
— Надо немедленно прекратить этот шабаш.
Застенчиво улыбаясь, приблизился Касьян Давыдов. Без бороды он помолодел лет на пять и легкомысленно постреливал голубенькими глазками.
— Как дела, Иван? Что директор сказал?
Петров поднял на него тяжелый взгляд. Скривился, как от зубной боли.
— Смагина за водкой послали?
— Так завтра же воскресенье. Я думаю — ничего страшного, если ребята немного расслабятся.
— Ах, ничего страшного! — Петров потихоньку закипал. Это само по себе было опасно, потому что Петров был не из тех, кто быстро остывает, и в горячке он мог наломать дров побольше, чем невинный сердцем Вовка Кащенко. Давыдов знал это лучше других. Он предложил:
— Может, поговоришь с ребятами?
— Да уж не с тобой же. С тобой я поговорю в Москве.
Давыдов хотел что-то сказать, но не успел, ему помешало триумфальное появление Веньки Смагина. Гонец брел по дороге, подняв к небу торжествующие руки и распевая частушки. Глотка у него была луженая. Лагерь ответил ему приветственными возгласами. Командир Петров, не мешкая, ринулся ему навстречу. Он помог Вене снять с натруженной спины рюкзак, пожал ему руку и поблагодарил от имени отряда за расторопность. Потом Петров, волоча за собой рюкзак, соблазнительно позванивающий, удалился к себе в палатку. Оттуда он вышел с маленьким охотничьим топориком. Неподалеку от палатки уселся на бугорок, развязал рюкзак, достал бутылку водки, точным и ловким движением отбил у нее горлышко и вылил содержимое на землю. Всего в рюкзаке было шесть бутылок. Петров действовал не спеша и справился с ними за десять минут. С лица его не сходила счастливая улыбка. Было впечатление, что он занимается любимым и привычным делом. Бойцы столпились вокруг и глядели на него очарованные.
