— Никола! — поправил парня старец. — Нарекли тебя, непутевого, в честь святого чудотворца Николая — митрополита Мирликийского.
— Оно так и есть! — прогудел басовито тот. — Да мне больше по душе, когда Миколой кличут.
Кивая на крохотный графинчик художника с коричневато-золотистой жидкостью, Микола спросил:
— Ежели не секретность, скажите, что вы употребляете?
— Настойку: рябина на коньяке.
— Как, как? — переспросил парень, приставляя к уху ладонь (в это время бражничавшие через столик мужики дружно загалдели, видимо, рассмешил их очередной байкой осанистый говорун).
— Рябина на коньяке, — повторил художник.
— Вдругорядь не понял!
Тогда Гордей, наклоняясь над столом, прокричал:
— Коньяк на рябине! Хотите угощу?
И не дожидаясь ответа, наполнил Миколе до краев большую рюмку. Не церемонясь и не мешкая, парень опрокинул содержимое рюмки в рот.
— Какой же это коньяк на рябине? — неодобрительно проворчал Микола. Микстура от кашля для детсадовских малышей!
Старик захихикал.
— Нашему Николе самогону первача подавай!
— Почему самогону? Я не скупой в данную пору. Могу вас обоих пятизвездочным угостить!
— Благодарю! — Гордей слегка наклонил голову. — По здоровью… мне не положено излишними возлияниями увлекаться.
— Опоздал ты, Никола! У меня тоже… после законных ста пятидесяти граммов душа капли лишней не примет! — старец почмокал губами, крякнул. — А в твоем возрасте уместителен был. — Помолчав, заговорил серьезно, обращаясь к художнику: — Извиняйте меня за небезгрешное любопытство. Вошел в данное заведение, огляделся и приметил: восседает некий раб божий за столом один-одинешенек и что-то чиркает и чиркает в книжечке. Подумал: творец искусства. А талантами, сами знаете, господь не всех сподобляет. Когда же вы кончили творить, я и решил: подойду-ка и сяду за этот стол. Ибо спросить вас вознамереваюсь. Позволите?
— Пожалуйста, — улыбнулся любезно Гордей.
— При смиренном отце Иоанне несу по мере сил своих службу. — Старец посмотрел художнику в глаза. — Божий храм наш невелик, под градом Кинешмой среди благодати природной над Волгой-рекой вознесся. И прихожане, и мы, грешные, рабы божьи, души не чаем в заботах о своей тихой обители. На стенах храма масляная живопись начала века. Искусная зело. Но, сами понимаете, от времени она кое-где пообветшала. Прошлым летом прислали к нам из Белокаменной артель студентов художественного института. Да работа этих вьюношей опечалила, а не обрадовала нас. Вроде бы старались и все сделали как надо, а вот на кротких ликах святителей благолепия не стало заметно. — Пощипал бороденку. — Извиняйте за скучнейшее разглагольствование. Все мое суесловие сводится к одному: не могли бы вы, мастер в своем роде, поправить лики святых в нашем храме? Настоящий талант — верю — любое чудо сотворить может. А вознаграждение — не сумлевайтесь — достойное воздадим.
