Избранный | страница 35
— Какого цвета ваши? — требовательно спросил он. Человек разжал ладонь: унизительный розовый успел расплыться от пота. Человек потянулся к стакану воды, который санитар оставил на его тумбочке. Бросил таблетки в стакан и вылил в раковину. Поставил стакан обратно, вытер ладони.
— Но какой-то цвет у вас наверняка есть, — в отчаянии проговорил Норман.
— Белый — это цвет? — спросил человек.
— Бог благ, Бог благ[11], — прошептал Норман и прижался головой к ладоням человека. — Пожалуйста, пожалуйста, — взмолился он.
Одной рукой человек приподнял голову Нормана, вторую сунул под одеяло. Потом вынул руку, опустил голову Нормана на место.
— Закройте глаза и откройте рот, — велел он.
Норман поднял голову, посмотрел на кулак человека и украдкой огляделся. Санитар с тележкой был в другом конце палаты.
— Покажите, — попросил Норман.
Человек раскрыл ладонь: там лежала белая таблетка.
— Это вам, — великодушно сказал он.
Норман уставился на таблетку, потом на человека, потом снова на таблетку в его руке. Больше всего его поразил не ее утешительный цвет, а ужасное одиночество. Уж много лет Норману не доводилось видеть одну-единственную таблетку. Ежедневная его доза составляла горсть, где таблеток было без счета, с каждым днем всё больше и больше. Одинокое белое пятнышко в своем бесстыдстве казалось чудовищно унизительным. Как можно до такой степени умалять его нужду? Уж что-что, а гордость у него еще оставалась. Он перевел взгляд на человека и рассмеялся.
— Кем вы себя возомнили? — спросил он. — Врачом?
— Я министр здравоохранения, — отвечал человек. — Эту можете взять даром.
Значит, была надежда.
— Можно ли достать еще, за деньги? — уточнил Норман.
— Думаю, вы знаете, что это запрещено законом, — сказал Министр. — Их законом. Этих полоумных, там, снаружи. — Он преклонил колени на кровати. — Позвольте процитировать, — продолжил он сановито, — позвольте процитировать моего коллегу, занимающего такую же должность в теневом кабинете. В том кабинете, что снаружи, — добавил он, чувствуя потребность пояснить свои слова. — Амфетамины, — выговорил он с проворством уличного наркоторговца, — амфетамины так же опасны, как и тяжелые вещества, а тяжелые вещества запрещены законом. — Он ссутулился. — Иными словами, приятель, мы с вами, коль скоро принимаем белые, то бишь амфетамины, мы с вами нарушаем закон. Тот, что снаружи, — добавил он. — Но в этом месте, где мне выпала честь занимать свой пост всё время, что существует правительство, незаконно только одно, не считая моей мерзкой матушки: не иметь денег.