Тем временем правительство учредило в этих новых поселках школы, детские сады, детские дома, синагоги и клубы и всячески поощряло жителей выбирать свои местные советы и принимать более активное участие в общественной жизни поселений. Многие репатрианты с готовностью откликнулись на эту инициативу. Каким бы ни было их экономическое положение — а оно было не менее тяжелым, чем раньше, — олим надеялись, что маабарот станут лишь временным этапом на пути их дальнейшей абсорбции в стране. Никто не рассчитывал оставаться в барачных поселках больше одного-двух месяцев. Но, как оказалось, переходный период обычно затягивался на один-два года, а иногда и дольше.
Алия и поселенческая политика
Судьба олим зависила в большей степени от политических решений лидеров страны, чем от их собственных усилий, скромных финансовых возможностей или родственных связей. Но под лидерами страны понималось далеко не только правительство. С самого начала было ясно, что суверенное государство должно нести полную ответственность за свою внутреннюю и внешнюю политику, и поэтому большая часть функций, исполнявшихся ранее Еврейским агентством, должна быть передана правительству. Вместе с тем, не было сомнения, что перегруженная государственными заботами администрация сама не сможет должным образом решить неотложную задачу абсорбции и расселения сотен тысяч репатриантов. И не только по финансовым, но и по моральным соображениям. Бремя абсорбции массовой алии не должно было целиком лечь на Израиль; его следовало хотя бы в какой-то мере разделить между евреями всего мира. Поэтому в период массовой иммиграции в первые годы существования государства Еврейское агентство, которое с 1929 г. занималось доставкой средств из-за рубежа, продолжало отвечать за транспортировку репатриантов в Израиль и удовлетворение их первых потребностей. Абсорбция вообще стала общим предприятием Еврейского агентства и правительства, при этом обе стороны участвовали в расходах на строительство жилья и сельскохозяйственных поселений. Это взаимодействие стало более согласованным в 1951–1952 гг., когда Леви Эшкол занимал одновременно посты министра сельского хозяйства и директора поселенческого отдела Сохнута. Таким же образом Еврейское агентство участвовало вместе с канцелярией премьер-министра и с министерствами строительства и внутренних дел в расселении репатриантов по всей стране.
Эта проблема тревожила руководство страны с самого рождения государства. Хотя бы потому, что концентрация евреев в трех главных центрах — Тель-Авиве, Хайфе и Иерусалиме (60 процентов еврейского населения проживало в этих городах в мае 1948 г.) — была экономической и социальной аномалией, которую следовало исправить. Более того, нельзя было медлить с заселением опустевших областей Негева и Галилеи. Только непрерывная цепь еврейских поселений могла заполнить вакуум, образовавшийся после бегства арабских жителей и предотвратить проникновение террористов из-за линий прекращения огня. Необходимо принять во внимание и тот факт, что в Израиле ощущался острый недостаток продуктов, и его сельскохозяйственный сектор нуждался в немедленном развитии. Интересно отметить, что традиционное сионистское стремление к земле, к сельскому труду сохранилось и в период независимости. Так, когда в правительстве дебатировался вопрос о том, во что необходимо в первую очередь вкладывать средства — в промышленность или сельское хозяйство, — руководство и в начале пятидесятых годов все еще отдавало предпочтение последнему.
