Через несколько дней Ралд стал прогуливаться по больничному коридору. Другие больные узнавали его благодаря газетам и спрашивали, что с ним случилось.
– Я и сам не знаю, – отвечал он. – Но это не Парцес, это не он.
Газеты опубликовали заметки о странном нападении на Обвинителя по делу Равилы Крусты, выдвигая теории, что виновником мог быть знаменитый шеф-следователь Дитр Парцес. Прилагались и комментарии Андры Реи, которая заявляла, что плохо понимает, что произошло, но также сомневается, что Дитр Парцес мог так изуродовать приятеля и коллегу.
«Парцес, – писали газеты, – телесно и всемирно сильный человек. Его воля разорвала сердце Рофомма Ребуса, поэтому не стоит исключать, что и повздорив с Найцесом, Дитр Парцес мог применить те же всемирные методы насилия над телесным».
Ралд не знал, рассказать ли всю правду о том, что он видел и не видел, о голосе и боли, вернувшей его в теломир. А если рассказать, то кому? Душевник мигом заберет его к себе на учет, едва ожоговое отделение скажет, что жизни Ралда больше ничего не угрожает. А лежать в душевном отделении офицеру полиции было не слишком престижно.
Его навестил начальник, за ним по пятам следовала Эстра Вица, глашатай полиции, отвечавшая за реагирование по насильственным преступлениям.
– Что бы ни произошло, все решат, что они оба повредились душой – и Парцес, и Найцес, – заявила Вица. – Поэтому молчим и гоняем прессу веником из ядовитой ивы.
– Уже идут слухи о внутреннем разбирательстве, – генерал снял пенсне с затекшего носа и принялся протирать стекла шейным платком. – Но какое может быть внутреннее разбирательство, если один еле отошел от дурмана, а другой под наблюдением у душевников?
– Дитр здесь? В душевном отделении? – воскликнул Ралд, вскакивая.
– Здесь, но тебе к нему нельзя, – заявил начальник и с силой надавил на плечо Найцеса, заставляя его лечь обратно.
Наконец свершилось всемирное чудо, и Ралда навестила Андра Реа.
– Я здесь последний день, – отрывисто объявила она. – Мне пора на мой пост. Но я вернусь, когда ты поправишься, чтобы присутствовать в качестве Свидетеля по внутреннему разбирательству.
– Не надо никакого разбирательства, ты же сама видела, что случилось, – Ралд тряхнул слипшимися, давно не мытыми волосами. Его почти не беспокоило, что перед Андрой он выглядит не слишком съедобно. Почти.
– Я видела, что ничего не видела, Ралд. По словам Виаллы, Дитр весь день мечтал дать тебе в глаз, а может быть, даже в оба.
