Пока у шеф-глашатая не окончился приступ профессионализма, Ралд поспешил ретироваться, подумав, что пробудет здесь недолго. В лучшем случае, он унесет домой хрупкое и пьяное тело Андры, в пристойном – уйдёт с наперсницей. Но случай выдался самый худший.
Оркестр играл чувственную, глубокую музыку, а какая-то дама сидела прямо на полу, облокотившись на возвышение с музыкантами, и экстатично внимала каждому звуку. К ней подсел наперсник, и она положила голову ему на плечо, и оба принялись напевать.
Андра всё так же сидела за стойкой. Ралд уселся рядом и накрыл её предплечье своей большой рабочей ладонью.
– О, Найцес, горе-победитель, – сказала она и тоскливо икнула.
– Почему ты пьешь, нежность всемирная? – ласково спросил он.
– Давай-ка подумаю. На данный вопрос нет малословного ответа, но если ты требуешь описать всё кратко и тезисно, то вот, – она выставила перед своим лицом худую пятерню. – Парцес – предатель, это раз, – она принялась загибать пальцы. – Ты – дурак и шут, это два. Три – это «Точность», они тоже предатели. Четыре – из-за того, что Парцес и «Точность» предатели, а ты – дурак, присяжные скорее всего оправдают жестокую старую…
– А пять? – спокойно спросил Ралд, гладя ее по руке.
– Не помню, – фыркнула Андра и снова икнула.
– Давай я отвезу тебя домой.
Андра разжала кулак и задумчиво на него посмотрела. Через миг ее ладонь летела прямо в крепкую скулу Найцеса, а в следующую секунду следователь стаскивал ее с высокого барного кресла, обитого бархатом.
– Тебе однозначно надо домой. Я же не предлагаю ехать ко мне домой. Я довезу тебя и уеду. Когда ты протрезвеешь, мы обязательно переспим, – ворковал Ралд, вытаскивая ее к гардеробу и на ходу обнимая за костлявый стан.
Потребовав свой плащ и накидку дамы, он вышел со спутницей на свежий воздух. Андра споткнулась на парадных каблуках и осела на мощеную булыжником дорогу.
– Ну вот видишь, тебе плохо. Зачем было столько пить – да еще при твоих-то размерах? Рабочие девки из Гога столько не выпьют, куда уж тебе…
– Зато у тебя, Ралд, посмотрю, все просто замечательно, – сказали сзади.
Ралд обернулся и увидел Парцеса. В свете низких фонарей при клубе Парцес казался совсем больным. Он был трезв, бледен, а вместо глаз у него словно зияли черные провалы.
– Слушай, Дитр, – вздохнул он, поднимая открытые ладони. – Я уже и так получил выволочку на высшем уровне, ты можешь быть спокоен. Ты был прав, а я нет. Даже госпожа Министр, – он кивнул на Андру, которая поднималась с булыжника, опираясь на фонарь, – считает, что Крусту оправдают. Недаром же Защитник посоветовала ей подать в отставку…
