– Это он зря, – прокомментировал Дитр.
– Он в панике, Дитр, – хмуро проговорила Андра. – Я еле сумела поставить его на всемирный контроль, а я не слишком люблю это делать с такими крепкими людьми.
– Выстрел милосердия, надо же, – Дитр поднял брови. – Раньше Ралд сразу бы сбежал, даже не растолкав привратника.
– Я тоже об этом подумала, – Андра прищурилась куда-то в пустоту.
Полиция, рассказала Андра, пока что не вызывала Ралда, хоть и знала, где он. Они прибыли вместе с пожарной командой, пока тела еще не сгорели. «Тут темное дерьмо всемирного масштаба», – сказал полицейский, закрываясь от жара, который уже начали тушить. Медицинскому экипажу было велено вынести тела, накрыв их черной тканью. Привратнику и выбежавшим жильцам сказали, что женщины сгорели.
– Очень темное, – согласился патологоанатом уже в морге. – Я даже лезть боюсь – вдруг оно и в меня просочится. Я вижу всемирный отпечаток летального зла, эти смерти носят не простой криминальный характер.
Генерал, который прибежал сразу же, едва узнал, что одна из убитых – жена Дитра Парцеса, нервно расхаживал от одного анатомического стола к другому.
– Свернута шея. А здесь выстрел в голову и… что это такое?
– Она ела стекло, – ответил патологоанатом. – Видите – рот разворочен? Он порезан стеклом. Коллеги сказали, что рядом с ней валялся окровавленный колпак от лампы, а от его верхушки как будто отламывали куски.
– Гной всемирный! – генерала передернуло.
– Выстрел чистый, – продолжал патологоанатом. – Я полагаю, ее застрелили, когда она начала мучительно кончаться. Я извлек пулю, – он кивнул на очищенную пулю, которую уже положил на салфетку. – Судя по калибру и следам нарезов, пуля выпущена из офицерского пистолета.
– Вы думаете, что Найцес?..
– Я знаю, что это был Найцес. Он увидел, что женщина мучительно умирает, и застрелил ее.
– А Парцесу…
– Нет, Парцесу он не трогал. Почувствуйте сами, – патологоанатом подошел к столу с телом Виаллы и поманил начальника к себе. – Не бойтесь.
– Вы же сам боитесь, – возмутился генерал, но все же подошел. Он склонился над шеей женщины, смежил веки и напряг мышцы, к которым крепились глазные яблоки. Руки он сложил за спиной, лодыжки вытянулись в униформенных сапогах. И тут он почувствовал.
– Дрянотная проблудь! – вскрикнул он, отскакивая от трупа.
Патологоанатом с мрачным удовлетворением наблюдал за ним, накрывая труп Виаллы Парцесы. Под тканью бугрился беременный живот.
– Оно воняет! Клянусь – воняет! Прямо как Парцес на разбирательстве и говорил. Рвань всемирная!
