– Заболел ты, что ли?
– Да нет…
– Жениться тебе надо.
– Чего?
– Жениться, говорю. Тридцать лет дураку, пора бы уж.
Она говорила это потому, что всякой ведь матери хочется видеть семейными своих выросших детей, хочется нянчить внуков, то есть она знала это про других матерей, но о себе не могла этого сказать. Ей, если по правде, было все разно, о будущих внуках не тосковала, даже побаивалась, что, появись они, придется за ними присматривать и бросить работу, – а как же без работы? Она не может без работы. Если б пенсионный возраст, а у нее возраст еще рабочий, ей еще потрудиться хочется.
И все же она сказала опять то, что матери сказать положено:
– Женись, нечего балбесничать.
– Запросто! – ответил Петр. – Щас вот пойду и женюсь.
На другой день, лежа в объятиях Кати, он сказал ей:
– Я тут, знаешь… Жениться, что ли, решил…
Нет, Екатерина не отодвинулась, не шевельнулась даже. Помолчала и спросила ровно:
– Кого выбрал?
– Выбрать не проблема. Главное – решить.
– То есть – ты в принципе?
– Ага.
– Меня, значит, тебе мало?
– Я б женился на тебе. Но ты замужем – раз. И тетка моя – два. Ты соображаешь? И главное: нормальную семью хочу. Детей, – сказал Петр без убеждения.
– Хочешь, рожу от тебя? Дураку своему скажу, что от него.
– Нельзя, – сказал Петр. – Мы родственники. Потомства нам иметь не нужно.
– Что ж, женись… – сказала Катя. И только теперь отодвинулась.
Петр любил ее, очень любил. Поэтому решил сказать правду.
– Понимаешь, Катюша. Замучил меня старик Иван Захарович. Я понимаю, псих. А на нервы действует. Долбит и долбит: ты, говорит, Иисус Христос. Вот я и думаю: женюсь – и отстанет он от меня. Иисус-то неженатым был. А я – женюсь. Значит, никакой я не Иисус! – Петруша засмеялся.
Катя холодно молчала.
– Как думаешь? – спросил он.
– Я сказала уже: женись.
– Правда? Но я тебя не брошу!
– Как бы я сама тебя не бросила.
– Нет, и ты меня не бросай. Я нарочно на какой-нибудь похуже женюсь, чтобы не влюбиться в нее. Лишь бы здоровая была, чтобы дети.
– Дурак ты, Петруша, – сказала Катя, но со вздохом облегчения – и прижалась к нему всем своим девическим телом.
* * *
И начал Петр искать невесту.
Он пошел на танцы.
Танцплощадка была в городском парке. Место хоть и под открытым небом, но популярнее, чем зал в клубе железнодорожников. Тут можно и курить спокойно, и выпить тут же в кустах, и поблевать там же, и отношения выяснить как дракой, так и любовью.
До самых холодов были здесь танцы, вот и сейчас – октябрь уж на исходе, а музыка по вечерам играет, девушки и юноши в куртках и плащах, а кто и запросто, в телогрейке, – танцуют.
