— Я понял твой план, — недобро улыбнулся Мако: — Ты просто хочешь разозлить меня, чтобы я грохнул тебя раньше времени.
— Нисколько. Просто мне нет смысла вам врать. Вы и так уже покойники.
— Серьёзно? И кто же нас убьёт?
— Я! Я же сказал: вы мне ботинки испортили.
— Ты стоишь в тазике с цементом в готовности отправиться на корм рыбам. Похоже, ты себя переоцениваешь.
— Нисколько. Случится, конечно, может всякое, но пока я жив, бодр и весел, так что не расслабляйтесь.
— А знаешь, что я думаю? Ты просто псих. Сумасшедший. У тебя поехала крыша и ты возомнил себя хрен знает кем и убил моего курьера. И ты за это заплатишь очень дорого.
— Чепуха. Мне просто нравится злить людей, и я делаю это абсолютно бескорыстно. Цемент, кстати, уже схватился, а ты меня утомил. Последнюю сигарету. Сделаем всё как положено.
Мако состроил разочарованную гримасу и отошёл. Карпентер достал из кармана, раскурил и сунул в зубы приговорённому сигарету.
— Я думаю, Мако прав. Ты и правда псих.
— А ты пижон. Носишь пиджак нараспашку, чтобы все видели твой большой револьвер. — Антуан глубоко затянулся: — Это тебя убьёт.
Плюнув Карпентеру в глаза горящим окурком, он выхватил оружие у него из подмышечной кобуры и, опрокинувшись назад, открыл огонь.
Наблюдавший из машины Капитан рухнул вниз. Сверху на него посыпались осколки выбитого пулей стекла. Когда выстрелы стихли, он поднял голову и, оценив обстановку, выглянул наружу. Оба полицейских валялись рядом, так и не успев достать оружие. Чуть дальше лежал Мако, двое телохранителей и Карпентер.
Его попутчика нигде видно не было.
— Эй, бородатый, я тебя не зацепил?
— Вроде нет... — Капитан наконец заметил, что кто-то лежит за телом Карпентера, как за бруствером: — Бля, ты чё, всех положил?
— Насколько я вижу, да.
— Ахренеть!
— Шесть человек с шестизарядного револьвера — пустяки. Было бы их семь — было бы сложнее. Помоги мне.
— Зачем?
— Затем, что у меня ноги забетонированы. Я надеялся, что раствор схватится не так крепко. Всего ничего же времени прошло!
— Так тебе и надо!
— Слушай, ну хватит уже на меня дуться. Как ребёнок, честное слово.
— Херасе! Ты меня убить пытался и корабль мой спалил.
— Да не твой это корабль. Тебе его поводить дали, да и то только потому, что на эту помойку за эти деньги других дураков не нашлось.
— А вот это сейчас обидно было.
— Зато честно.
Капитан недовольно засопел, потом, поворочавшись на сиденье, упёрся ногами в решётку и выдавил её вместе с передним сиденьем. Связанные руки дико затекли, так что он напрягся и, матерясь сквозь зубы, с треском разорвал путы. Потом выбрался и огляделся, соображая, что дальше делать.
