Разве вот это: бродят по госпитальному двору раненые в халатах и пижамах с палками да костылями, в бинтах и гипсе. В открытых окнах да на балконах такие же курят, перекрикиваются, хохочут. Один вот с ногой, выше колена ампутированной, шустро поскакал на костылях за «швестер» толстозадой. Та закатывается, и одноногий хохочет…
В конце двора одноэтажное белое здание с каменным крыльцом при гривастых мраморных львах стоит. Это госпитальная канцелярия. А ежели обойти здание, увидишь другую дверь, тяжелую и вроде как неохотно открывающуюся. Там помещается морг. Вообразил Митька, что́ за той дверью есть, и душа его захолонула. Однако это чувство близости к леденящей потусторонности скоро отступило, вытесненное из души летним теплом, цветами, живыми голосами. Вроде как по согретой солнцем земле тень от легкого облачка скользнула.
Понятно, велика ли радость думать о том, что на холодном цементном полу лежат ребята, замороженные смертью? И Митька не признавал за собой никакой вины в том, что мысли его заняты живыми, а не покойниками.
Он даже чуток собой гордился. Как ловко повел разговор с Галкой! Что у женщин душа жалостливая и что они, бывает, сами себя этой жалостью обманывают, Митька приметил давно. А Галка-то хоть и молода, а все же женщина…
Стал он рассказывать ей об Андрюхе, умалчивая, понятно, о Кланьке и своем грехе перед братом. Вел речь о том, каким нашел Андрюху в госпитале в городе Свердловске и как тот переменился, когда семья теплом своим его отогрела. Присочинил даже малость Митька, воодушевившись собственным рассказом. Наплел чего-то о какой-то невесте Андрюхиной.
— С неделю как письмо от мамани пришло, — увлекаясь, гнул свое Митька. — Поженились они. Свадьбу сыграли.
— Митя, подожди меня. Выйду, поговорим. Подождешь?
— Давай шибче.
Вскоре они перешли в сад по соседству с госпитальным двором. Под чудны́м деревом с махонькими маслянистыми листочками стояла скамейка.
— Сядем? — спросила Галка.
— Давай.
Похоже, что и перед первым прыжком в Яхроме, сидя в гондоле аэростата, Митька был спокойнее, нежели сейчас. Его вроде как скрутило страхом: что скажет Галка?
— Прости, Митя, — заговорила она, и он тотчас понял, что надеяться на удачу в задуманном деле нечего. — Я поняла, чего ты хочешь, с самого начала поняла. Ты мечтаешь нас со Славиком поженить, верно? Ты человек душевный, и я ничего от тебя скрывать не стану. Жалею я Славика, и нравится мне он. Очень… Я бы ничего не испугалась. Господи, чего тут бояться? Но не могу я, Митя. Никак…
