…Из десантных войск их переформировали в стрелковые части. Народ соображал — скоро на фронт. Высаживать их во вражеский тыл ныне незачем. Вот и…
Их со Славкой из минометной роты перевели в резерв. Горелов страсть как расстроился. А Митька — ничего. Все одно где-то служить придется. И вполне так может повернуться, что ничуть не хуже, нежели в стрелковом батальоне минометчиком. В армии с судьбой спорить не стоит.
Как в воду он глядел. В землянку, где помещался резерв, пришли однажды приезжие офицеры и стали отбирать грамотный народ для артполка. Первым взяли Славку (восемь классов образования!). А он заартачился. Не желаю с другом, дескать, разлучаться. Капитан-артиллерист хотел было шумнуть на Славку, да только засмеялся:
— Добре, уважим дружбу солдатскую.
Так Федосов заодно с Гореловым попал в топовзвод штабной батареи артполка. О топовычислителях Митька прежде и не слыхивал. И был он благодарен судьбе за такую перемену. Служба в артполку пришлась ему по душе.
Землянки они соорудили в лесу, вдали от селений, и в первые дни, видя обступающие расположение полка высоченные сосны, березы, осины, погруженные стволами в сочную болотную траву, наблюдая за рыжими вспышками летающих с ветки на ветку белок, слушая птичий гомон и замечая вокруг притемненную тенями лесную непроглядность, они уверились, что место для расположения артполка выбрано в такой глухомани, откуда до ближайшей деревни идти и идти. Худо это, когда людей поблизости не встретишь…
Но вот в первом же учебном походе их штабная батарея за час всего дотопала до большой деревни с многоглавой каменной белой церковью. Личный состав подразделения повеселел, приободрился. Угадав настроение подчиненных, гвардии старшина Колесник — офицерская гимнастерка, при портупее, полный набор довоенных оборонных значков, хромовые сапоги — пригладил вороньего цвета усы и скомандовал:
— Запева-а-ай!
Батарея охотно и дружно грянула:
Там, где пехота не пройдет,
Где бронепоезд не промчится,
Угрюмый танк не проползет, —
Там пролетит стальная птица…
Небо в вышине было синее-синее, впереди темновато зеленел вплотную к деревне подступающий лес. У изб стояли женщины, старики, ребятишки. Иные мальчонки, кто побойчее, выбегали на пыльную дорогу и, норовя не сбиться с ноги, маршировали подле колонны штабной батареи.
Глядел Митька на худеньких этих ребятишек, обрадованных появлением солдат в деревне, припоминал столь же безмужнее и столь же голодное Марьино с такими же тощими босыми детьми и такими же сухо рыдающими женскими глазами. Душа его знакомо затосковала. А колонна батареи между тем прошла мимо каменного дома с вывеской «Магазин», мимо деревянной школы-семилетки, мимо дощатой трибуны на площади возле церкви, мимо правления колхоза…
