– Получается, ты из Святой Нации? – уцепился я за слово «наши».
– Да, родился и вырос, – не стал отрицать парень. – А вот умирать тут не желаю. Хочется мир посмотреть…
– Себя показать, – не удержался я.
– Что?
– Поговорка такая, не бери в голову. Прости, но твоё желание попутешествовать несколько… Наивно.
– Уж какая есть, но это мечта, – явно обиделся кузнец, прикоснувшись к повязке на лице. – Большинство и таких не имеет, живут одним днём. Я люблю чинить старое и придумывать новое, только у нас такое не поощряется. А уж изучение запретных технологий… Мне ещё повезло, но я не собираюсь прозябать здесь до конца своих дней.
– А как на счёт вольного поселения через несколько лет?
– Вольного, ха! Насмешил… Мне туда ходу нет, мастеровых отсюда не пускают. Те же поселения снабжаются всем готовым, а уж потом там свои работники вырастают. В моей родной деревне два поколения сменилось, прежде чем свою кузню отстроили. До этого в ближайший город поломанный инструмент возили. Там меня и учили ремеслу, всё равно родичи сладить со мной в пору отрочества не могли. Так что отсюда я могу уйти только вместе с вами. Или прямиком к Окрану.
– А ты, я смотрю, авантюрист…
– Называй, как хочешь, – буркнул он. – Но раз моя жизнь на весы положена, я имею право знать, что вы там удумали. Точнее, ты.
Оценив упрямство мятежного окранита, я в общих чертах поведал ему план. В чём-то он совершенно прав – если кого-то из нас возьмут за жабры, то уже будет всё равно, как именно мы собирались бежать. Здесь не цивилизованная тюрьма, а средневековая каторга. Никто самого побега ждать не станет, чтобы взять нас с поличным. Выпытают имена всех соучастников и устроят грандиозное фаер-шоу.
Оценил ли парень мою задумку, так и осталось неизвестным. Во время разговора мы подошли к окраине «промзоны», и нам навстречу то и дело попадались снующие по делам люди. Поэтому я в строчном порядке свернул рассказ, чтобы чужие уши не зацепились за какое-нибудь подозрительное слово.
Кузня Сторка стояла чуть на отшибе, в конце горного распадка меж двумя высокими скалами. Обычная глинобитная хибара с плоской крышей и огромной трубой посередине. Рядом пристроился обязательный сарай для инструмента и прочих нужд. Помимо одноглазого мечтателя там трудилось ещё пятеро бородачей, вынужденных сейчас прохлаждаться снаружи. Внутри царила настолько адская температура, что даже заядлые банщики оттуда бы сбежали.
– О, тебе дали очернённого! – обрадовался один из работяг.
