шоколадные пирожные. Не позволяйте их печь своему повару. Я хочу, чтобы вы испекли их сами — для вашего преданного друга Дэвида.
Говоря это, Дэвид Лайк поспешно вёл женщину к выходу, где остановился и поцеловал её в висок, — процедура прощания была рассчитана «от и до»: многозначительно, но не затянуто.
Когда он повернулся к Квиллеру, восторженность на его лице в одну секунду сменилась подчёркнутой деловитостью. Во взгляде сумрачных глаз сквозило холодное любопытство. Но самым удивительным в облике дизайнера были волосы — неестественно белые при таком молодом загорелом лице.
— Я Дэвид Лайк, — с профессиональным радушием пробасил он, протягивая руку для рукопожатия. Глаза его лишь на секунду сверкнули, скользнув вниз, но Квиллер почувствовал: они оценили его клетчатый галстук и ширину лацканов. — Пойдёмте ко мне в кабинет, там и поговорим.
Репортёр прошёл за ним в комнату с тёмно-серыми стенами. По полированному полу черного дерева была раскинута леопардовая шкура. Развалистые кресла, массивные и пружинистые, были обиты тканью, текстура которой напоминала воздушную кукурузу. Заднюю стену украшало превосходное ню; кожа модели переливалась голубовато-серыми тонами, словно сталь.
Квиллер, сам того не желая, одобрительно закивал:
— Отменный кабинет.
— Рад, что он вам понравился, — ответил дизайнер. — Вы не находите, что серый цвет благороден? Я называю этот оттенок: «маковое семечко». Кресла — из высушенной смоковницы. Мне осточертели телесно-бежевый и молочно-белый. — Он потянулся за графином. — Как насчёт глотка коньяку?
Квиллер уклонился. Сказал, что лучше выкурил бы трубку. Он изложил свою задачу, и Лайк пробасил:
— Напрасно вы, по-моему, назвали ваш журнал «Любезная обитель». Это вызывает у меня ассоциации с перчатками, надушенными лавандой, и грешными монахинями.
— В каком же стиле вы работаете?
— В любом. Если люди хотят жить, как конкистадоры, английские лорды или французские аристократы, мы этому не противимся.
— Если вы нам укажете фешенебельный дом для фотосъёмки, мы поместим снимок на обложке нашего журнала.
— Мы вовсе не против рекламы, — отозвался дизайнер, — но я не знаю, как отреагируют на это наши клиенты. Вы знаете, как оно бывает: чуть только мальчики из Вашингтона обнаруживают налогоплательщика, у которого в ванной ковер от стены до стены, они проверяют его налоговые декларации за последние три года. — Он веером перебрал карточки в каталоге. — У меня есть изумительная работа в грузинском стиле, в тонах шампанского и клюквы, но лампы не прибыли… А вот особняк эдуардовского стиля в тонах бенедиктин и сливы, но тут вышла задержка с драпировками: поставщик тканей не представил образцов.
