Он отыскал фирму Лайка и Старквезера на фешенебельной площади, окаймленной специализированными магазинами, артгалереями и кафе. Вход производил сильное впечатление. На огромных двустворчатых дверях экзотически разукрашенного дерева сияли круглые серебряные ручки, большие, как бейсбольные биты.
Ателье представляло собой выставку предметов комнатного убранства, и Квиллер с удовольствием обнаружил, что одна из комнат обита красной клетчатой тканью под стать его галстуку. Над камином, который был обрамлен деревом, источенным морским червем, высились лосиные рога; стояла здесь и софа, обтянутая свиной кожей, обшарпанной, как покрышка списанного футбольного мяча.
К нему приблизился стройный молодой человек, и репортёр спросил, нельзя ли повидать мистера Лайка или мистера Старквезера. После промедления, казалось не сулившего положительного ответа, из-за восточной ширмы в задней части ателье появился седовласый человек. У него были мягкие черты лица и вкрадчивые манеры.
— Того, с кем вам следует поговорить, — зовут мистер Лайк, если вы насчет рекламы, — объяснил он Квиллеру, — но он сейчас занят с клиентом. Может быть, подождете и осмотрите тем временем ателье?
— Вы мистер Старквезер? — спросил Квиллер.
— Да, но, по-моему, вам надо побеседовать с мистером Лайком. Он — тот…
— Был бы очень вам признателен, если бы вы рассказали мне об этих экспонатах, пока я жду. — Квиллер двинулся к лосиным рогам.
— Тут не о чем особенно рассказывать, — с беспомощным жестом ответил Старквезер.
— Что в последнее время покупают?
— Да почти всё.
— А есть сейчас мода на какой-нибудь особый цвет?
— Нет. Все цвета в ходу.
— Я вижу, у вас тут современная обивка.
— У нас всего понемногу.
Интервью не клеилось; знаменитая «метода Квиллера» не срабатывала.
— Как у вас зовётся эта штуковина? — спросил он, указывая на высокий секретер, стоявший на подножии в форме луковицы и инкрустированный экзотическими цветами и птицами.
— Это стол, — просветил его Старквезер. Затем его лишенное выражения лицо чуть заметно прояснилось. — Вот идёт мистер Лайк.
Из-за восточной ширмы показался приятный человек чуть старше тридцати. Рука его обвивала стан женщины средних лет, которая краснела и улыбалась от удовольствия из-под тщательно подобранной шляпки.
Лайк говорил глубоким грудным голосом:
— Теперь ступайте домой, дорогая, и скажите вашему Старику, что вы должны заполучить ту софу длиной в двенадцать футов. Полагаю, она обойдется ему ничуть не дороже последней купленной им машины. И помните, дорогая, я хочу, чтобы вы пригласили меня к обеду, как только у вас снова будут эти
