Квиллер заметил, что эти двое многозначительно переглянулись.
— Миссис Тейт нездоровится, — объяснил муж репортёру. — Впрочем, позвольте, я узнаю…
Он вышел из комнаты и на несколько минут исчез. Когда же вернулся, и лицо, и гладкий череп его были чрезмерно красны.
— Миссис Тейт согласна, — сказал он, — но, пожалуйста, постарайтесь управиться побыстрее.
Группа — с фотографом, волокущим камеру на треноге, и Паоло, несущим светильники, — проследовала по коридору, затянутому коврами, в уединённое крыло дома.
Щедро украшенный будуар совмещал в себе и гостиную, и спальню. Всё в нём выглядело мягким и воздушным. Кровать стояла под похожим на тент балдахином голубого шёлка. Шезлонг голубого бархата вспухал подушками. Здесь была лишь одна неприятная нота — кресло на колёсах, стоявшее в оконном эркере.
Владелицей кресла была тощая женщина с резкими чертами болезненно-бледного лица, которое сводило то ли болью, то ли раздражением. Она быстрым кивком показала посетителям, что они могут войти, и продолжила успокаивать изящную сиамскую кошку, сидевшую на подушке на хозяйкиных коленях. У кошки были большие голубые, как цветы лаванды, слегка раскосые глаза.
Банзен, пытаясь быть обаятельным, сказал:
— Ой, да что ж это мы тут видим? Киску! Косоглазенькую киску! Кис-кис-кис!..
— Прекратите! — резко приказала миссис Тейт. — Вы её пугаете!
Муж её сказал приглушенным больничным голосом:
— Кошку зовут Йю. Это древнее китайское название нефрита.
— Её зовут вовсе не Йю, — возразила больная, метнув на мужа сердитый взгляд. — Её зовут Фрейя.
Она погладила животное, и пушистое тельце опустилось на подушку.
Банзен повернулся спиной к креслу на колёсах и принялся негромко насвистывать, протирая меж тем объектив своей камеры.
— Много же вам нужно времени, чтобы сделать несколько снимков, — заметила женщина. Голос у неё был своеобразный, хрипловатый.
Защищаясь, Банзен ответил:
— Нью-йоркский журнал потратил бы два дня, чтобы заснять то, что я заснял в одно утро.
— Если вы намерены снять мою комнату, — заявила она, — я хочу, чтобы на снимке была моя кошка.
Все обернулись, чтобы взглянуть на фотографа, и в воздухе повисло напряжённое молчание.
— Прошу прощения, — сказал он, — но ваша кошка не высидит спокойно время, необходимое для того, чтобы выстроить кадр.
— Другим фотографам, кажется, не составляет труда снимать животных, — холодно бросила женщина.
Банзен поморгал. И терпеливо принялся объяснять:
— Экспозиция — дело долгое, миссис Тейт. Я навёл объектив на самое дальнее расстояние, чтобы вся комната попала в кадр.
