Приобняв мальчишку за плечи, Ман повел его с тихой площадки, которую Володька уже начал считать неприступной крепостью, отчего, уходя, боязливо ежился и смотрел только под ноги, словно опасаясь, подняв глаза, увидеть какое-то чудовище. Куда и как долго они шли, Володька не взялся бы определить. Переулки и дворы скрывали маршрут. Изредка отрывая взгляд от запыленных кроссовок, Вольский замечал, что время близится к рассвету. Всю дорогу он молчал, слушал сопение Мана и никак не мог собрать разбегающиеся мысли. В конце концов, он не спал всю ночь, с ним приключилось столько всего, что ни в одной книге не опишешь, за ним гоняется чокнутый… Разве в такой ситуации может радовать восход, розовой дымкой протирающий город?
Неожиданно сопение прекратилось, мальчик остановился и оглянулся. Они стояли у небольшого особняка, окруженного грязными маленькими лачугами. Весь двор был окутан дымом, таким плотным, что разглядеть что-либо можно только с большим трудом.
— Китаец!!!
— Аюшки? — худой и низенький старичок материализовался через несколько мгновений прямо перед ними. Его надломленный скрипучий голос пронизывала хитреца: — Чего, батюшка, желаете-с?
— Уведи с улицы, а там поговорим. — Ман явно был утомлен, слова давались ему с трудом, прорываясь сквозь хриплое дыхание.
— Милости прошу, милости прошу, да не спотыкнитеся, у меня тут ковры своеобразные-с, — он кончиками пальцев указал на дымку, стелящуюся у ног. — Камушки-с, выбоинки, ать — и не устоишь!
Осторожно ступая, посетители прошли по двору, поднялись на крыльцо и вошли вслед за хозяином в дом. Володька позволил себе вздохнуть, да и Ман расправил плечи, усаживаясь на стул у входа в крохотную гостиную. Вольскому показалось, что каждый предмет здесь покрыт кружевной салфеткой или на ней располагается. Парнишка потоптался у чистенького диванчика и осторожно присел на край.
— Ай, батюшка! Сюда нельзя! — на удивление не слабой рукой старичок в секунду поднял Вольского с дивана и почти бросил на ближайший стул. — Это реликвия, нельзя-с. — Китаец любовно погладил обивку. — Так, еще раз… — он задумался и изобразил точно такое же выражение лица, с которым встречал их. — Аюшки?
— У нас, Китаец, видишь ли, какое дело… — и Ман рассказал о событиях последних суток.
— Как? Вот так взял и закричал: «А как же чай?!» — это, видимо, показалось старичку самым знаменательным в долгом и обстоятельном повествовании профессора, которое он слушал, как подумалось Володьке, вполуха, тщательно сметая пылинки с фарфоровых дракончиков всех мастей и размеров.
