— Да-да, я понял.
— Вот и чудно. Дивно. Распрекрасно. Но стену я все же научу строить. Просто для того, чтобы вы были в полной безопасности, помогая решать мне проблемы. Ведь вы же и хотели узнать, как защитить душу. Я подскажу вам, как сохранить ее в теле, чтобы кто-нибудь особо одаренный ее не вытолкнул. Но мы же с вами одареннее всех! Ученые! Поэтому защищаемся с помощью стен! Логично, не правда ли?!
— Стены, да… — Ман старался усмирить бурю эмоций, вопросов, недоумений, возгласов, что толпились у него в голове, уже с трудом улавливая смысл сказанного Геометром.
— Ах, оставьте, прошу, ваш пессимизм, вы все непременно поймете! Вы же, позвольте, профессор! Возьмете на себя уход за потерявшимися?
— Да.
Геометр хлопнул в ладоши, встал, бросил на стол стопку бумаг и направился к двери. Уже выходя, математик обернулся:
— Я знал, что вы диво, а не человек! Профессор, я бы сказал!
Прошло много дней с той поры. Очень много. Сложно сказать, кто больше знал о Теневой: Геометр или бывший профессор Ман. Он сталкивался с разными душами, с разными их устремлениями, разными графиками и переходами, начал попивать портвейн и бриться лишь раз в неделю, но появление сумрачного Ёла, а потом и мальчика, почему-то радовало Мана. Однообразная череда дней, казалось, прекратилась. Деление души? Почему бы и нет? Ман привык к тому, что математик ошибается очень редко. Да никогда он не ошибался до последнего момента! Иногда, собираясь за рюмочкой крепкого алкоголя, Пёс и Ман долго рассуждали о том, как же слегка сумасшедший чертежник умудряется все держать в равновесии. Ман всегда недолюбливал математиков, считая филологию куда более тонкой наукой, но этим человеком, если можно считать таковым Геометра, он восхищался.
Из размышлений и воспоминаний его вырвал голос Ёла:
— Пёс ее привел.
— Правда?
— Да. Сейчас все под шпилем.
— Думаю, пора и нам подтягиваться.
— Эх.
— Не вздыхай. Геометр заваривает потрясающе вкусный чай.
— После портвейна — самое то.
К тому времени, как смотритель и калека добрались до Адмиралтейства и поднялись в кабинет Геометра, тот уже заканчивал чертеж. Пёс допивал вторую чашку чая, а Володька, с надеждой глядя в пустоту над его головой, делал только первый глоток остывшего отвара, довольно недурного на вкус. Заметив его взгляд, Пёс меланхолично вздохнул и шепотом сказал:
— Ничегошеньки не понимаешь, — глаза Хранителя оставались серьезными и, как показалось Вольскому, взгляд стал еще холоднее с тех пор, как Пёс вошел в кабинет.
