Автор несколько раз обращает внимание читателя на этот странный «невидящий» взгляд: «И опять вышел на улицу этот
ничего не видящий человек в очках. Пьян был и англичанин, выйдя с сигарой из отеля, – глаза его были
сонны, порозовевшее лицо стало как будто полнее. Глаза за блестящими очками стоячие, как
будто ничего не видящие и беспокойные»[127]. Жизнь англичанина – это такая же жажда чувства жизни, при этом англичанин ради собственного ощущения жизни готов губить чужие: «Мы все, – коммерсанты, техники, военные, политики, колонизаторы, – мы все, спасаясь от собственной тупости и пустоты, бродим по всему миру. плывем в Индию, в Китай, в Японию – и вот только здесь, на земле древнейшего человечества, в этом потерянном нами эдеме, который мы называем нашими колониями и жадно ограбляем, среди грязи, чумы, холеры, лихорадок и цветных людей, обращенных нами в скотов, только здесь чувствуем в некоторой мере жизнь, смерть, божество.»
[128]Мучительна и полна страданий жизнь бедняков, жизнь тех, кто своим непосильным трудом обеспечивает роскошь жизни других. Но счастливы ли другие, богатые? На «серых» лицах европейцев, идущих в отель, «следы усталости, истомы от зноя, морской качки и болезней», но «у каждого, у каждого в душе было то, что заставляет человека жить и желать сладкого обмана жизни!..»[129].
Это «то» – бесконечная мучительная жажда счастья и наслаждений – и делало их братьями, толкало в круг жизни – мучительной в своем постоянстве поиска наслаждений и разочарований в них: «Люди постоянно идут на пиршества, на прогулки, на забавы, – сказал Возвышенный, некогда посетивший этот райский приют первых людей, познавших желания. – Вид, звуки, вкус, запахи опьяняют их, – сказал он, – желание обвивает их, как ползучее растение, зеленое, красивое и смертоносное, обвивает дерево Шала»[130].
С горечью говорит англичанин о таких, как он: «.Будда, говоривший: “О, вы, князья, властвующие, богатые сокровищами, обращающие друг против друга жадность свою, ненасытно потворствующие своим похотям!” Будда понял, что значит жизнь Личности в этом “мире бывания”, в этой Вселенной, которой мы не постигаем, – и ужаснулся священным ужасом. Мы же возносим нашу Личность превыше небес, мы хотим сосредоточить в ней весь мир.»[131]
Боль и страдания – удел всех, кто сосредоточил весь мир на себе, кто в зеркале судеб человеческих видит лишь себя одного. Неслучайно в монографии Марулло так много внимания отводится именно анализу проблемы «эго» в произведениях Бунина.
