На фотографии стояла девочка с гитарой, в рваных джинсах и с повязкой на голове. На повязке – в ряд – какие-то значки. Девочка стояла на фоне каменной стены с неровной надписью огромными буквами «Цой жив!».
– Да, это мама, – тихо выдохнула Флейта.
Григ тоже потянулся к альбому.
– Ой, здрасьти, Григорий Иванович! – вразнобой поздоровались инструменты и ребята.
Григ кивнул, одобрил выбор детей и взялся за тетрадь. Стал записывать ноты для песен. Распределил партии. Нижние строчки – Виолончель. Верхние – Флейта. Григ пока не представлял, что из этого выйдет. Он привык к другой музыке, к хорошо знакомой ему классике. Но ведь для кого-то музыка, которую любил Григорий Иванович, тоже была непривычной. Пока Григ записывал ноты, в голове уже зазвучало на разные лады.
Ребята вместе с музыкальными инструментами объяснили учителю, что каждому из них нужно выбрать для себя песню о Музыканте.
Лида загрустила.
– Только у меня нет песни, – прошептало Пианино. – И вообще… У меня и таланта нет… Я не хочу выступать!
Федя подошёл к Лиде, взял её за руку и посмотрел в глаза. Казалось, он хочет что-то сказать, но не знает – как. И тут Флейта ляпнула:
– Зато ты красивая, Лидка!
Лида подняла брови. Её огромные глаза были ещё красивее от поселившейся в них печали. Сейчас она и в самом деле выглядела сказочно, будто какая-то эльфийская принцесса.
– То есть ты это самое… поёшь красиво, – уточнила Флейта.
Лида расправила плечи и попыталась подойти к Пианино. Но оно как закричит:
– Я так не играю! Не буду – не хочу!
– Вот так всё время… – огорчённо вздохнула Лида. – А я только в него поверила…
– Нет, не всё время! – возразило Пианино и доверчиво открыло крышку.
Когда Флейта, Виолончель и Пианино пытались подстроиться друг к другу и наполнили дом звуками, Пианино вдруг запело на высокой ноте. Голос оказался таким красивым, нежным и сильным, что все зааплодировали. Бабушка прибежала из кухни, чтобы тоже похлопать, и теперь в воздухе вилось белое облачко муки. Лидочка раскраснелась.
Потом все посмотрели на Грига. Не хватало ещё одного компонента для чуда – старинной балалайки. Григорий Иванович очень переживал, ведь он так давно её не видел и не помнил её голоса! Он отвык от неё, да и она от него отвыкла. Григорий Иванович каждый день ждал девушку Любу. То её не отпускали с работы, то заболевала очередная рогатая Пенелопа. Только ребята собирались разойтись, как пришёл директор.
Бабушка сказала, что не отпустит его, пока он не съест тарелку пирожков.
