К этой же верхушке продолжают принадлежать те, которые — проявляя при этом невероятную скудость фантазии — пытаются сейчас шельмовать меня по приказу свыше. Надо сказать, что принадлежность свою к этой верхушке приходится покупать этим людям дорогой ценой: ценой отказа от тех идеологических взглядов, под которыми они подписывались еще вчера, ценой регулярных, постоянных «покаяний» и трусливейших «заявлений», ценой отказа от собственного человеческого достоинства вообще.
Но, быть может, эта цена им-то вовсе не кажется слишком высокой? Сознательная, пошленькая, наивная ложь некоторых из них показывает во всяком случае, до какой степени морального разложения докатились они в той обстановке, в которой им приходиться жить и работать. Зная эту обстановку и этих людей, я не могу даже питать к ним злобы. Мне просто бесконечно жалко их.[207]В последующие годы Сольский жил в Берлине, Париже и Лондоне, а в 1945 г. поселился в Нью-Йорке. Прозаик, драматург, поэт, эссеист, автор почти двух десятков книг — беллетристических и мемуарных, изданных на русском[208], польском[209], немецком и французском языках, а также пьес, ставившихся на театральных сценах Брюсселя, Парижа и Праги, Сольский прожил долгую жизнь и скончался 19 сентября 1990 г. в возрасте 93 лет.
* * *
В ноябре 1929 г. ряды невозвращенцев пополнились еще двумя партийцами, служившими в Польше, один из которых, Александр Александрович Кириллов, заведовал транспортным агентством торгпредства в Здолбунове, что на Волыни. Родившийся в 1893 г., он получил неполное среднее образование, служил бухгалтером и конторщиком на стеклозаводе, в Союзе городов и, вступив в 1918 г. в партию, избирался членом Всеукраинского ЦИК. Находясь на работе в Польше с мая 1921 г., Кирюшов руководил транспортной агентурой на станции Столбцы, и, хотя на проходившем в феврале 1926 г. совещании заведующих отделами варшавского торгпредства характеризовался «исполнительным, добросовестным и аккуратным», осенью 1927 г. был откомандирован в СССР «как находящийся очень продолжительное время за границей»[210].
Но, поскольку в январе 1928 г. Кирюшова снова послали в Польшу, а грядущее возвращение на родину явно не прельщало его, он начал подготовку своего «ухода», для чего, как сообщала эмигрантская пресса, «купил на имя польки-тещи имение в 35–40 десятин под Брестом на Буге, выстроил там великолепный дом, а затем фиктивно развелся с женой, которая поселилась с двумя дочерьми у матери», что, впрочем, не мешало супругам постоянно гостить друг у друга.
