Все минет, словно сон.
И только верность - дар творца
Бессмертна, как и он.
1813
ИНОК
"Куда ж вы меня собрались вести?"
Францисканец спросил опять.
А у двух холуев и ответ готов:
"Отходящую причащать".
"Но ведь мирен сей вид, он беды не сулит,
Говорит им серый монах.
Эта леди белей непорочных лилей,
И дитя у ней на руках".
"Ну-ка, отче, грехи ей быстрей отпусти!
Исповедуй - дело не ждет!
Чин отправить спеши, или этой души
Ночью ж грех на тебя падет.
Панихиду по ней отслужи поскорей,
Как вернешься ты в монастырь.
Да вели, чтоб гудели колокола
Во всю мощь, на всю даль и ширь".
Вновь с платком на глазах францисканский
монах,
Исповедав ее, ушел.
Грех он ей отпустил, а заутра вопил
По хозяйке весь Литлкот-холл.
Был Даррел удал, да иной ныне стал,
В деревнях старухи гугнят.
Словно лист, он дрожит и молитву творит,
Чуть в обители зазвонят.
Никому гордый Даррел не бьет поклон,
Ни пред кем с пути не свернет,
Но коль серого инока встретит он,
Стороной его обойдет.
1813
МАЯК
Незыблем в лоне глубины,
Я страж над яростью волны...
Алмазом алым я мерцаю
И мрак полночный прорезаю,
И, лишь завидя светлый знак,
Расправит паруса моряк.
1814
РЕЗНЯ В ГЛЕНКО
Певец, поведай, не тая,
Зачем мелодия твоя
В Гленко, в безлюдные края
Летит, исполненная горя?
Кому поешь ты? Облакам,
Пугливым ланям иль орлам,
Что в небесах парят и там
Твоей скорбящей арфе вторят?
"Нет, струны не для них поют:
У тучи есть в горах приют,
Оленя в логове не бьют,
На скалах птицы гнезда свили;
А тех, о ком я плачу здесь,
Ни тихий дол, ни темный лес,
Ни кряж, встающий до небес,
От вражьих козней не укрыли.
Над замком был приспущен флаг;
Ни барабан, ни лай собак
Не возвестил, что близок враг,
В одежды друга облаченный;
И песни звонкие звучат,
И прялки брошены - спешат,
Надевши праздничный наряд,
Гостей приветить девы, жены.
Рука, державшая бокал,
Схватилась в полночь за кинжал;
Хозяин первой жертвой пал,
За хлеб и соль дождавшись платы.
И головня из очага,
Что согревал вчера врага,
Зажгла, как молния стога,
Дом, безмятежным сном объятый.
И все смешалось в тот же миг.
Напрасны были плач и крик,
И ни младенец, ни старик
В ту ночь не дождались пощады.
Выл ветер много дней подряд,
Разбушевался снегопад,
Но вьюг свирепее стократ
Волк, нападающий на стадо.
Я сед, меня гнетет недуг,
Но хоть у арфы слабый звук,
Ее не выпущу из рук,
Смиренный траур не надену.
Будь каждый волос мой - струна,
Мой клич вняла бы вся страна:
