Когда мы вышли к гузару, оживленному бойкому месту на дорогах, перекрестках, я тихо высказал маме свое заветное желание:
— Мама, можно я пойду в кино? На «Тарзана»?
Она, шагая осторожно, чтобы не запылились ее лакированные со скрипом кавуши, не оборачиваясь, спросила:
— С кем ты пойдешь?
— С Сабиром.
— А мы не к дяде идем!
Я разочарованно остановился. Стало быть, мы идем к папиной сестре. А там у меня друзей нет.
— Мы к тете идем, да? — насупившись, спросил я.
Мама обернулась и посмотрела на меня:
— Нет, к твоей старшей сестре.
— Сестра же дома? — удивился я.
— На Укчи. К твоей самой старшей сестре.
Странно, что еще за самая старшая сестра? У меня есть одна-единственная старшая сестра.
— Пойдем быстрее, — заторопила мать. — Пока прохладно, мы должны дойти до Бешагача.
Я шел за матерью и смутно начинал догадываться кое о чем. Пять-шесть дней назад приходила папина сестра. Она о чем-то шепталась с матерью, и в ушах моих звучали слова «сводная… плачет… Укчи». Значит, мы направляемся на Укчи.
Укчами оказалась тесная улица. По обеим сторонам ее — дома с легкой надстройкой над первым этажом. В нашей махалле уже все вокруг зазеленело, здесь же еще было сыро, по улице текли мутные ручьи. Шли мы долго. То и дело нам попадались кузнечные мастерские. Хоть и был праздник, но некоторые из них работали. На стенах, на вбитых в них гвоздях висели кетмени, теши, грабли. В горнах гудит раздуваемое мехами пламя. Стучат о наковальни молоты. Стоит такой шум, что подойти невозможно. Наконец мы перешли деревянный мосток с перилами, которые угрожающе шатались; под мостом текла черная как смола вода. Мама часто останавливалась. Стучала в дверь то одного дома, то другого.
— Ой, милая, это не дом ли Башорхон? Муж у нее проводник…
Кто отвечает, что ошиблись, мол, другие только плечами пожимают и закрывают двери, а третьи и вовсе ворота не отпирают.
Я так устал, что еле шевелю ногами, силы мои на исходе. Лучше бы я не ходил. Играл бы сейчас дома в «чижика» с Вали и Хаджой.
Стало жарко, захотелось пить. Мама и сама уже пила раза два из колонки, что стояла у обочины. Полбеды, если бы это сделать быстро. А то люди с ведрами стоят за водой в очереди…
Вдруг нам повстречалась женщина в парандже. Мама все тем же просительным голосом спросила:
— Будьте добры, скажите, вы не знаете Башорхон?
Женщина в парандже остановилась. Открыла лицо, и я испугался. Первый раз в жизни видел такое изрытое оспой лицо. И подумал, что эта женщина потому и носит паранджу.
