— Зачем? — Красько, улыбаясь, оглядел механиков. — Что тебе это даст? Лучше бы ты его выкрасил и поставил на крышу, как героя. — Злой Красько повторил слова директора и счел нужным добавить от себя: — А сам бы, Нурислам Валеевич, встал возле него, тоже героем…
«Что он глумится надо мной?» — подумал Булгаков и близко подошел к главному.
— Знаешь что, ты меня не трогай. — Он сделал паузу, чтобы не наговорить грубостей. — Я рабочий человек и не позволю вам издеваться. Не нравлюсь — сегодня же сымайте с механиков. В слесарях мне хуже не будет, я тебя еще заставлю за сверхурочные платить. Но я не позволю тебе смеяться надо мной!
Механики слушали Булгакова с одобрением, и Красько, избегая обострения разговора, резко повернулся и ушел к себе.
Когда все разошлись, к Булгакову подошел его товарищ Володя Зимовеев.
— Погляди, какая махина, — сказал он, показывая на трубоукладчик. — Нам бы тогда такие.
— Растет техника, — согласился Булгаков. — Для того времени и у нас были самые мощные машины.
— Задачку ты себе поставил, — покачал головой Володя. — Случай чего, полагайся на меня.
— Задачка тяжелая, Володя, — признался Булгаков. — Погорячился я… Ладно поглядим.
* * *
По пути с работы Нурислам заглянул в молочный, хлебный магазины, гастроном и вернулся домой с сетками в обеих руках.
Надя полулежала на диване и вязала.
— Так рано? — обрадовалась она и отложила на стул вязанье. — А наш Тимур мыл сегодня полы.
Нурислам разделся, вытащил из сеток на стол бутылки с молоком и пакеты, потом сел возле жены.
— Как твои дела? — спросил он и поправил одеяло на ее ногах.
— Все так же, — ответила она, опуская глаза. — Ты поужинай с Тимуром. Он не кушает один.
— А ты?
— Я не хочу, — Надя взяла в руки спицы.
Нурислам позвал сына, и они вдвоем, молча и поспешно, поужинали.
Тимур учился в третьем классе, рос крепким и не по годам крупным мальчиком. Он ходил в школьный хор и два раза в неделю в плавательный бассейн.
— Пап, я еще не выучил уроков, — сказал он.
— Иди, учи. — Нурислам собрал грязную посуду в мойку и поставил на плиту греть воду.
Когда десять лет назад родился сын, молодые супруги растерялись — они долго не могли подобрать имя.
В конце концов Нурислам предложил назвать сына Тимуром. «Именем жестокого завоевателя?» — возмутилась Надя. «Но он был великим полководцем, — отстаивал понравившееся имя Нурислам. — Разве не были жестокими Александр Македонский, Юлий Цезарь, Наполеон? И потом, сына Михаила Васильевича Фрунзе звали Тимуром».
