...Смеркалось. Укрывшись шинелями, прямо на земле спали бойцы отделения сержанта Букатова. Вдруг сквозь сон до Лукашика долетели слова:
— Комбат вызывает бойца Лукашонка.
Кто-то вблизи пробормотал под нос:
— У нас такого нет,— и, кряхтя, перевернулся на другой бок.
— А мне сказано, что есть! — уже на высокой ноте прозвучал молодой голос.— Лукашонок или Лукашик — черт вас знает! Живо к комбату!
Лукашик со словами «не дадут поспать» встал и потянулся. Потом протер глаза — в них будто песок попал.
— Пошли... Куда идти? — спросил он у подтянутого молодого бойца в хромовых сапогах.
— Иди за мной, быстрее.
Прошли метров двести и очутились перед входом в недавно построенный блиндаж в четыре наката, старательно обложенный дерном и замаскированный. Вход был завешен новой плащ-палаткой. Вестовой вошел первым, за ним, пригнув голову, ввалился Лукашик, нечаянно задев прикладом вестового.
Тот оглянулся и сердито цыкнул. Лукашик собирался сначала доложить комбату по всем правилам, но вестовой своим цыканьем сбил его с толку. Лукашик стоял навытяжку и молчал.
Капитан Фирсов, чернявый мужчина средних лет, сидел, ссутулившись, за столом из свежих неструганых досок и изучал карту. В землянке было тесно: всюду стояли ящики защитного цвета, чемоданы. На одном из них разместился полевой телефон.
Когда вестовой доложил, что привел Лукашика, капитан встал и его голова с пилоткой на черных кудрявых волосах достала до круглых бревен наката. Он прищурил глаза и какое-то время смотрел прямо перед собой, будто никого не замечал.
— Как фамилия? — глухо спросил он наконец и ткнул пальцем в сторону Лукашика.
Лукашик удивился — вестовой же только что назвал его.
— Фамилия Лукашик, товарищ капитан,— выпалил он одним духом.
— Не кричи, не глухой,— осадил его капитан. И уже резко, сам переходя на крик, сказал: — Ты что же, Лукашик, панику сеешь среди бойцов? Может, не знаешь, что паника — это измена? В такое вот время — измена и ничто другое! А за измену — расстрел! И еще...— Тут капитан потер лоб, будто силясь что-то вспомнить, сдвинул на затылок пилотку.— Не разводи агитацию! Броневички, мотоциклы, пулеметики... Все это и у нас есть. Все есть! Все будет! Тебе нравится немецкая форма? — Капитан сделал два шага из-за стола и приблизился к Лукашику, который, совсем побелев, стоял навытяжку.— А своя не нравится? Да ты понимаешь, что говоришь? За такие слова...— Капитан, видно, решил не повторяться и зашел с другой стороны.— Когда надо будет, всех вас в шелк оденем. Понял? Когда надо будет! И у тебя спрашивать не будем. Меньше рассуждать! Слушать приказы! Тут армия, а не колхозное собрание. Слово командира для тебя — закон! Сегодня ты послал к дьяволу сержанта, завтра меня, послезавтра... — капитан сделал паузу и, не решившись сказать, кого послезавтра, махнул рукой.— Всех, кто не будет выполнять приказы, будем рассматривать как предателей.
