— Простите, капитан, я прервала ваши мысли... Спасибо вам.— Она склонила перед ним голову, и Корицкий в ее голосе уловил скрытую насмешку: «Размазня ты, капитан».
Он ничего не ответил. Сегодня, пожалуй, как никогда, ему хотелось помолчать, побыть одному — подальше от людей, от городского шума. Да где там! Заиграл оркестр, ударил каскад неприятно резких звуков. Корицкий сразу почувствовал какую-то тесноту, неуютность, казалось, даже воздуха стало меньше в помещении. «Не хваталo еще,— с ужасом подумал он,— чтобы она изъявила желание потанцевать...» К счастью, ее тут же пригласил молодой франт, перед этим испросив у Корицкого разрешения. Чудак! Когда же даму пригласили вторично, капитан расплатился за ужин и покинул ресторан.
Прошелся по городу, успокоился. В театр идти было поздно, в кино — не хотелось. Вернулся в гостиницу.
На всякий случай в справочной узнал домашний телефон Вероники Живулькиной. «Может, позвонить?» — невольно подумалось ему. Глянул на часы — скоро десять. С волнением набрал номер, стал ждать. Вот-вот кто-то подойдет, снимет трубку. Вероника или кто-нибудь другой. Быть может, дочка? А если мужской недовольный голос? «Вам кого? Какую еще Веронику?! Правильно набирайте номер!» Но в трубке слышались длинные гудки. Никого нет дома. «Где же она так поздно задерживается? — недоуменно пожал плечами Корицкий.— И дочки нет... Вот как легко потерять и как трудно найти...» — вздохнул он и положил трубку иа рычаг. И только теперь пожалел, что не познакомился поближе с симпатичной брюнеткой. «Дурень ты, Пашка,— отругал себи Корицкий.— Ведь не часто случаются в жизни такие минуты. Да и тех избегаешь. Как бы не пожалел потом...» Но тут же махнул на все рукой, быстро разделся и нырнул под одеяло. А вот уснуть не мог. В голову лезли навязчивые мысли, воспоминания, рисовалась завтрашняя встреча с Нимфой. Долго ворочался с боку на бок, затем снова включил свет и принялся за книжку знакомого писателя, с которым когда-то учился на первом курсе. Теперь это уже был известный прозаик, автор нескольких сборников. «Вот как идут в гору настоящие люди! — с огорчением подумал Корицкий.— А ты кто? Никто! Всего-навсего какой-то капитанишка. Правда, как для кого... Быть может, для ресторанной дамы, с которой сегодня ужинал, и ты что-то значишь...»
Читал далеко за полночь. Книга была интересная, с захватывающим сюжетом. Возможно, интерес этот подогревался и личным знакомством с автором. Хотелось звать, чем живет его душа, что его волнует, против чего он борется. Читал и как бы видел перед собою все то, с чем не раз сам сталкивался в жизни. И удивлялся, как это не пришла в голову мысль самому изложить все на бумаге. «Что ж,— утешал он себя,— каждому свое. В жизни все рассчитано и распланировано, каждый занимает отведенное ему место, каждый делает то, что умеет и может».
