Вихрь несет меня далеко…
Зыблется в душе моей
Отблеск всех людских страстей;
И во мне их душ движенье,
Как в зеркальном отраженье.
Зыбким призрачным лучом
Мчусь я меж добром и злом.
Счастьем неземным владея:
Век наш в десять раз длиннее.
Род людской счастливей нас,
Нет надежд нам в смертный час:
Им настанет пробужденье,
Нам — навек уничтоженье.
Вот что я могу сказать,
Вот что можешь ты узнать.
Белая дама остановилась, как бы выжидая ответа. Но пока Хэлберт медлил, не зная, как начать, видение стало постепенно блекнуть, становясь все более и более бестелесным. Правильно угадав в этом признак его скорого исчезновения, Хэлберт принудил себя наконец выговорить:
— Леди, когда я видел тебя в ущелье и ты вернула нам черную книгу Мэри Эвенел, ты сказала, что в один прекрасный день я научусь читать ее.
Белая дама ответила:
— Я заклинанье творю, чтоб ты мог
Найти меня там, где волшебный поток.
Но цапля и сокол тебе милее,
Чем тайны, которыми я владею.
Тебе милее копье и меч,
Чем строки псалмов и священная речь.
Тебе милей на оленя охота,
А чтенье тебе — не под силу работа.
По мшистым лесам ты бесстрашно идешь,
И ты презираешь дворян и вельмож.
— Я не буду больше поступать так, прекрасная дева, — сказал Хэлберт. — Я хочу учиться, и ты мне обещала, что, если у меня будет такое желание, ты мне поможешь. Я не боюсь тебя больше, и я не хочу больше оставаться невеждою.
По мере того как он произносил эти слова, образ Белой дамы становился все более зримым и наконец сделался таким же явственным, как вначале. Бесформенная и бесцветная тень снова приняла черты почти телесной реальности, хотя краски ее были менее ярки, а контур фигуры менее отчетлив и определенен — так по крайней мере казалось Хэлберту, — чем у кого-либо из простых смертных.
— Исполнишь ли ты мое желание, прекрасная леди, — вопросил он, — и дашь ли ты в мое распоряжение священную книгу, которую Мэри Эвенел так часто оплакивала?
Белая дама отвечала:
Ты трус — тебя я упрекала,
В лентяя веры было мало.
Вернулся ночью ты, так знай:
Спи на дворе, иль дверь ломай!
Лилось к тебе звезды сиянье,
Теперь слабей ее влиянье…
Лишь доблесть да упорный труд
Удачу вновь тебе вернут.
— Если я и был лентяем, — возразил юноша, — то теперь, ты увидишь, я буду стараться с лихвой все наверстать. Еще недавно совсем другие мысли были у меня на уме, другие чувства волновали мое сердце, но отныне, клянусь небом, все мое время будет посвящено серьезным занятиям. За один сегодняшний день я точно пережил годы. Я пришел сюда мальчиком, я вернусь мужчиной, я смогу говорить не только с людьми, но со всеми нездешними существами, которые по божьему соизволению передо мной предстанут. Я узнаю, что содержит в себе эта таинственная книга, я узнаю, почему леди Эвенел так ее любила, и почему монахи так ее боялись и хотели украсть, и почему ты дважды спасала ее из их рук. Что за тайна заключается в ней? Скажи, заклинаю тебя!
